Два дня понадобилось Ричарду, чтобы разыскать жену Макси. Одну из дочерей маньчжурский солдат вырвал прямо у нее из рук, и с тех пор девочку никто не видел, вторую жестоко изнасиловали, и теперь она пряталась за юбками матери. Жена Макси держала младшую дочь на руках, словно боясь даже на секунду расстаться с ней. Но сама малышка смотрела на Ричарда без страха.
Внезапно женщина резко выдохнула и указала пальцем на Ричарда. Только тут он сообразил, что на шее у него повязан красный платок Макси.
— Нет-нет, не думайте ничего подобного! — поспешил он успокоить ее. — Я не нашел его тела. Если кто-то и способен уцелеть в аду, так это мой брат Макси.
Он отдал ей красный платок, и женщина судорожно прижала его к груди. Затем он отдал ей все деньги, которые у него оказались с собой, хотя и сомневался в том, что от них будет хоть какой-то прок в зоне военных действий. После этого Ричард принялся расспрашивать женщину о Нанкине: о входах и выходах, о путях для эвакуации.
Они договорились о месте встречи.
— Когда? — спросила жена Макси.
Сначала Ричард не знал, что ответить, но потом в голову ему пришла удачная мысль:
— Следите за маньчжурскими флагами. Когда они двинутся к городу, отправляйтесь в условленное место, чтобы встретить нас. Если маньчжуры войдут в город, все будет кончено.
Но осада все тянулась и тянулась. Первыми ее жертвами стали, естественно, кошки и собаки. Они попросту исчезли. Потом в древней столице пропали растения и трава, а вскоре — даже сорняки с обочин улиц. Люди пухли от голода, у них раздувало животы. Повсюду то и дело вспыхивали драки за любой кусок съестного. И наконец к запуганным, ослабевшим жителям Нанкина пожаловал еще один и, пожалуй, самый страшный гость — холера.
И все же город держался. Стены, поврежденные дневными обстрелами, восстанавливали ночью, пожары, вспыхивавшие от зажигательных снарядов, тушили организованные, хотя и изрядно поредевшие отряды тайпинов.
Между осаждающими и осажденными началась странная, но негласно санкционированная торговля. Сначала горожане выменивали на еду мелкие предметы обихода, затем в качестве валюты в ход пошел антиквариат, и наконец на пищу стали менять все подряд. Именно так, в обмен на двух жирных свиней, тайпины уступили маньчжурскому командующему труппу Сказительницы.
— Добро пожаловать, — сказал маньчжурский генерал Сказительнице, откровенно любуясь ее красотой.
— Вы поклонник искусств, коммандер?
— Если воплощением искусства являетесь вы, то я, безусловно, его поклонник.
— Так, может быть, мы дадим представление сегодня вечером?
— Конечно.
В тот вечер труппа играла в буквальном смысле за еду, и во все последующие вечера командующий с гордостью ощущал, что его развлекает труппа артистов Пекинской оперы.
На четвертый месяц осады по городу распространился слух о том, что Небесный Царь бежал вместе с сыном, и, наконец, неизбежный взрыв возмущения обездоленных, истощенных людей поставил город на грань капитуляции.
Макси сорвал голос, доказывая, что открыть ворота — смерти подобно.
— Маньчжурам будет позволено отомстить вам так, как они того пожелают. Британцы уже получили чего хотели. Они поломали ваш запрет на опий. Осталось лишь устроить бойню. Откроете ворота — и она случится.
Через три дня главные ворота Нанкина, древней столицы Китая, широко открылись и из города вышла делегация. Двенадцать одетых в белые шелковые одежды сановников церемонным шагом шли, чтобы объявить о капитуляции города. Маньчжуры обезглавили их и устремились по направлению к воротам.
Стоя на холме, жена Макси увидела, как флаги начали двигаться в сторону города, и поняла, что конец близок. Она прижала к груди малышку, взяла за руку вторую дочь и осторожно направилась к месту встречи, о котором они с Ричардом договорились.
Ричард ворвался в город с первой волной маньчжуров. Повсюду слышались крики. На мостовых валялись отрубленные конечности, старики, прибитые к дверям домов своих предков, корчились в агонии. Месть пьянила маньчжуров. Более десяти лет они воевали с мятежниками и неизменно терпели поражение, теперь настало время отыграться на тех, кто так долго позорил их.
Но с тайпинами еще не было покончено. Они дрались за каждую улицу, каждый переулок, каждый дом Небесного государства. Они сдерживали маньчжуров четыре дня и четыре ночи, пока не иссякли последние силы.
Целые сутки жена Макси с двумя дочерьми ждала в условленном месте. Когда наступил холодный рассвет нового дня, она оказалась перед неумолимым выбором. Крохи съестного, которые ей удалось купить на деньги Ричарда, подходили к концу, и она не знала, где и как ей удастся раздобыть пищу. Хуже того, на холме стали часто появляться пьяные маньчжурские солдаты. Они приводили туда девочек, насиловали их, а потом перерезали несчастным горло.
К полудню второго дня жене Макси все же пришлось сделать выбор. Все съестное у нее закончилось, повсюду шатались солдаты. Оставаться здесь было опасно, к тому же малышка постоянно плакала.
Женщина бросила последний взгляд на раскинувшийся под ними Нанкин, повязала красный платок на голову малышки и аккуратно положила ее на подстилку из папоротника на краю рощи. Затем она взяла за руку старшую дочь и начала спускаться по дальнему склону холма. Они успели пройти всего полмили, когда резкие крики трех маньчжурских солдат остановили их. Раз и навсегда.
Ричард видел, как последняя линия тайпинской обороны разломилась и побежала. С отчаянием он обшаривал взглядом городские холмы. Наконец он заметил шелковые тросы, протянувшиеся в воздухе над его головой, и бросился в ту сторону, куда они вели. Ричард бежал до тех пор, пока не оказался на лужайке одного из городских парков в северной части города. И разумеется, Макси был там, формируя отряд из раненых тайпинов для того, чтобы дать последний бой. В руках он держал пылающий бамбуковый факел.
— Это бесполезно, Макси! Маньчжуры полностью захватили город. Если ты ввяжешься в драку, это будет самоубийством.
— Самоубийством будет, если мы не попытаемся дать бой.
— Существует другая возможность.
— Какая? Убежать?
— Нет. Отправиться к своей семье, чтобы защитить ее. Ты отдал этому делу годы жизни, теперь подари хоть что-то близким людям.
Макси открыл рот, но не произнес ни слова. Медленным движением он отбросил факел. Тот злобно зашипел, упав на мокрую землю в каких-то дюймах от большого замаскированного резервуара с маслом.
— Пришло время, когда я должен спасать тебя, брат. — Ричард положил руку на плечо брата.
Двумя часами позже Ричард разыскал Сказительницу. Она помогала актеру, исполнявшему роль Слуги, заново наложить грим. Они жарко спорили, обсуждая только что закончившееся представление. Увидев Ричарда, она подошла к нему.
