Его оптимизм тронул Кэтрин, хотя девушка понимала, что сам он не до конца верит в свои слова. И все равно она не смогла попросить его остаться. Девушка поцеловала его и сжала губы, чтобы с них не сорвалось ненужного слова.
И вот двое доблестных воинов отправились в путь. Ривердансер несся по воздуху так же уверенно, как и по твердой земле. Конь поднялся высоко над сражавшимся городом — похоже, дела у союзников шли неплохо. Затем Карлайл оказался далеко позади, под ними расстилались бескрайние поля Эйвона.
Впереди ждали топи Солтуоша.
30 КОРОЛЬ-ДРАКОН
Серое и туманное утро встретило друзей, когда могучий крылатый конь опустился на клочок мягкого торфа. Они летели весь остаток дня и ночь прямо на восток, но нигде не увидели стремительного дракона.
Лютиен боялся только одного: а что, если Гринспэрроу на самом деле отправился не в Солтуош, а просто вылетел из Карлайла отдохнуть перед новым нападением?
Бринд Амор даже слышать не хотел о такой возможности.
— Гринспэрроу знает, что все потеряно, — объяснил он. — Злой колдун открыл свою истинную сущность, и теперь население Эйвона никогда не примет его как своего короля. Нет, тварь отправилась к себе домой, в болота.
Хотя уверенность волшебника утешала, Лютиен понимал, что прочесывание «дома» Гринспэрроу в поисках бежавшего волшебника — не такое уж легкое дело. Солтуош представлял собой обширные легендарные топи, это название слыхали даже в Эриадоре. Топи занимали около пятнадцати тысяч квадратных миль на юго-востоке Эйвона. На востоке они подходили вплотную к Дорсальскому морю, так что иной раз было трудно понять, где заканчиваются топи и начинается море, а на западе, где сейчас стоял Лютиен, простиралось глубокое и мрачное болото, полное ползучих гадов и бездонных трясин.
Лютиену вовсе не хотелось идти туда — сама мысль о том, что придется углубиться в болота и искать там дракона, казалась молодому человеку почти невыносимой.
Но Бринд Амор был настроен решительно.
— Отдохни пока, — приказал он Лютиену. — У меня есть заклинания, с помощью которых я могу обнаружить, где находится король-дракон, и мне надо укрепить заклинание, наложенное на Ривердансера. Мы найдем Гринспэрроу еще до захода солнца.
— И что тогда? — поинтересовался молодой Бедвир.
Бринд Амор прислонился к крылатому коню, подыскивая разумный ответ.
— Я не хотел, чтобы ты шел сюда, — наконец тихо ответил он. — Я не знаю, будет ли от тебя много проку в битве против такого противника, как Гринспэрроу, и я не знаю, смогу ли я победить короля-дракона.
— Тогда почему мы здесь, мы оба? — спросил Лютиен. — Почему мы не в Карлайле, где мы нужны, чтобы завершить сражение и помочь Диане занять трон?
Бринд Амору не понравился резкий тон молодого человека.
— Сражение не будет завершено, пока не будет покончено с Гринспэрроу, — ответил он.
— Вы только что сказали… — попытался возразить Лютиен.
— …Что у меня может не хватить сил победить короля-дракона, — закончил за него Бринд Амор, и глаза старого волшебника опасно вспыхнули. — Вполне вероятное допущение. Но, по меньшей мере, я могу ранить тварь, и достаточно серьезно. Нет, мой молодой друг, в Карлайле ничто не может завершиться, пока не будет покончено с истинным источником падения Эйвона. Мы смогли бы победить гарнизон циклопов и поднять народ в поддержку Дианы — и это, без сомнения, происходит сейчас, пока мы здесь разговариваем, — но дальше что? Если мы выведем свою армию и уйдем назад в Эриадор, сможет ли Диана чувствовать себя в безопасности, когда Гринспэрроу затаился и выжидает всего в нескольких десятках миль к востоку?
У Лютиена не нашлось достойных аргументов для ответа.
— Я пойду в топи уже сегодня, — закончил Бринд Амор. — Возможно, будет лучше, если ты подождешь здесь или даже отправишься обратно на запад.
— Я иду с вами, — без колебаний ответил Лютиен.
Едва юноша произнес эти слова, как подумал обо всем, что может потерять. О своих дорогих друзьях Оливере и Сиобе, об Этане и о том, что они могли бы снова стать настоящими братьями, и, конечно, о Кэтрин. Как ему недоставало ее сейчас! Какой притягательной казалась ее теплота в этом холодном и страшном месте! Однако мысли о возможном счастье, о безоблачной мирной жизни не заставили младшего Бедвира изменить решение.
— Мы были вместе с самого начала, — сказал он, положив руку на плечо старого волшебника. — С тех пор, как вы спасли Оливера и меня на дороге, с тех пор, как вы послали меня в логово Бальтазара за вашим посохом и дали мне алый плащ.
— С тех пор, как ты начал революцию в Монфоре, — добавил Бринд Амор.
— В Кэр Макдональде, — поправил Лютиен с улыбкой.
— И с тех пор, как ты уничтожил герцога Моркнея, — продолжал Бринд Амор.
— А теперь мы закончим это, — твердо сказал Лютиен. — Вместе.
Они молча отдыхали в течение двух часов. Однако друзья и даже могучий Ривердансер чувствовали такое возбуждение, что просто не могли усидеть на месте дольше, чем требовалось, чтобы восстановить силы. Затем они осторожно отправились в топи. Бринд Амор тихо напевал какой-то звучный мотив, посылая его вперед, в заросшие мхом тени, а затем прислушиваясь к эху, звуки которого могли бы быть искажены присутствием мощной магической силы.
Солтуош впустил обоих путников, сомкнулся у них за спиной и закрыл от них яркий и радостный дневной свет.
Лютиен чувствовал, как грязь сочится через верх его башмаков, слышал протестующее шипение болотных созданий под ногами, чувствовал укусы москитов. Слева от него на коричневой воде появилась рябь, и какое-то большое животное скользнуло под воду раньше, чем он успел разглядеть его.
Молодой Бедвир сосредоточенно смотрел прямо вперед, в спину Бринд Амора, и старался ни о чем не думать.
Битва в Карлайле продолжалась всю ночь. В городе больше не существовало четких рубежей обороны, просто группы упрямых защитников тут и там держались до последнего. В основном это были циклопы, и они продолжали сражаться просто потому, что знали: им, после двадцати лет жестокого обращения, вряд ли следует ожидать пощады от народа Эйвона. Одноглазые служили в отборных полицейских частях Гринспэрроу, были палачами и сборщиками налогов, и теперь, когда король сбежал из города, приняв обличье дракона, циклопы должны были стать козлами отпущения за все бесчинства, творимые Гринспэрроу.
Не то чтобы все жители Карлайла приняли сторону вернувшейся королевы. Отнюдь нет. Большинство попрятались в своих домах, желая только одного: чтобы их никто не трогал. Но, хотя многие просто отступили перед событиями, а некоторые даже решили сражаться на стороне Эриадора, немалая часть эйвонцев еще продолжала сражаться, особенно в южных частях Карлайла, против свирепых хьюготов.
Оливеру, Сиобе, Кэтрин и многим другим, пришедшим из Кэр Макдональда, все происходившее напоминало повторение мятежа в Монфоре, только в гораздо более крупных масштабах. Эта троица уже была свидетельницей уличных боев за каждое здание, и, хотя им пришлось разделиться этой ночью, все они понимали неизбежность конца и знали, к чему это приведет. Поэтому Оливер ничуть не удивился, когда, подъехав на Тредбаре к главным дверям карлайлского Собора, нашел там Сиобу и Кэтрин — каждая привела туда свой отряд, и сражение уже происходило внутри, между церковными скамьями. Косые лучи восходящего солнца прорезали тускло освещенный Собор, пробиваясь через множество дыр в стенах полукруглой апсиды, там, где рухнула башня.
