Письмо не получилось. Он не знал, что писать, а разглядывая конверт, вдруг с ужасом понял, что начисто забыл адрес. Никита Нефедов не имел к Дезертиру никакого отношения, Никиту убила Зона.
Он переоделся в привычную для грибников одежду, завел себе плащ словно у излома, чтобы прятать под ним оружие, и корзину. Грибы покупали охотно, учитывая, что цену Дезертир предлагал назвать покупателю. Каждый раз подолгу рассматривая ценник, он приобретал хлеб и соль, иногда сласти и сигареты. Питался в основном мясом — если и не попадется зайчишка, всегда можно раздобыть птицу. Не обязательно утку, на худой конец сойдет и парочка ворон. Один раз съел собаку, ради интереса: такая диета не вызовет у него никаких чувств? Нет, ни брезгливости, ни жалости, ничего. С мясом Дезертир обошелся по рецепту Кварка и нашел, что есть его вполне можно. Вкус? Ему было наплевать на вкус, только немного скучал по натовским саморазогревающимся упаковкам.
Одежду и обувь Дезертир не покупал в магазине, но вспоминать о встретившемся грибнике не любил. В конце концов, он не хотел его убивать — мужик сам кинулся на пистолет с выхваченным из-за пазухи топориком. Тревожило, что тело осталось непогребенным — кто им занялся? Здесь, в этих спокойных, малонаселенных лесах человек, наверное, мог лежать месяцами. В Зоне все устроено лучше, проще и быстрее.
Дезертир понимал, что превратился в чудовище, потерял что-то очень важное, нужное каждому человеку. Понимал, но все еще боролся. Порой вечерами ему казалось, что еще немного, и удастся влезть в автобус к незнакомцам, не наставляя ни на кого пистолет, что получится вспомнить адрес и отправиться домой. Что ему границы? Их нет, если ты готов ползти на брюхе целыми днями. Но ночью он опять просыпался от вечного кошмара: исчез автомат. Искал, и не находил — «калашникова» и в самом деле не было рядом. Там, у самого периметра, всего-то в нескольких десятках километров, ждал нехитрый тайник. Автомат, шотган, детектор — что еще надо? Дезертир просто физически ощущал, как трудно ему будет уйти от этого схрона дальше. И не уходил.
Районы приходилось менять, чтобы не примелькаться. Без причины убивать не хотелось, а люди злы, они подозревают о чем-то, шепчутся бабы за спиной во время каждого визита в булочную. Он слышал: шрамы. Да, Дезертира тоже беспокоили шрамы, особенно тот рубец на щеке.
Время от времени он начинал жечь, словно уголек. Дезертир каждый раз удваивал бдительность, но опасность замечал далеко не всякий раз. Да и какие тут, на Большой земле, опасности? Но как-то раз боль ударила с такой силой, что Дезертир повалился на колени, выхватил сразу оба «браунинга». Это случилось, когда он брел с грибами вдоль шоссе. Дезертир видел изумленные лица водителей, но не прятал пистолеты — ведь шрам предупреждал о врагах! Было только не ясно, куда стрелять.
Стрелять и не пришлось: несколько секунд спустя одна из машин вдруг потеряла управление и врезалась в деревья, проехав по тому самому месту, где Дезертир оказался бы, не останови его боль. Шрам тут же перестал о себе напоминать, Дезертир спрятал оружие, подхватил корзину и ушел в лес. Теперь кое-что стало ясно: шрам предупреждает только о реальной опасности. Каждый раз, когда он болел, Дезертиру угрожала смерть, на мелкие неприятности рубец не обращал внимания.
Близился октябрь, ночи становились все холоднее. Выручить, пусть и на время, мог бы огонь, но разводить его в темноте Дезертир просто не мог. Некому держать спину, каждая попытка превращалась в кошмар, это было все равно, что ходить по канату над пропастью. В любом случае не до сна… Природа вытесняла его из своего царства, надо было на что-то решаться. Или пытаться жить с людьми, или признаться себе в чем-то самом важном.
В своем кружении по лесам Дезертир понемногу начал смещаться к югу. Причин было множество, он пока не шел к Зоне, просто пытался выжить. Мыслей о происходящем с ним Дезертир научился избегать, порой оставляя голову пустой целыми днями. Так проще, так легче. Мерно вышагивая в произвольном направлении, он двигался, лишь иногда ориентируясь по солнцу и механически пополняя корзину грибами, местными дешевыми артефактами.
— Покурить не найдется?
Дезертир шагнул за дерево, осторожно выглянул. К нему спешил человек в плаще и теплой кепке, старческое личико дружелюбно улыбается. Сутулый, почти горбатый, в руке такая же корзина с грибами.
— Мил-человек, как на Максимовичи выйти, не подскажешь ли? Родня у меня там живет.
— Подскажу. — Дезертир аккуратно поставил корзину, вышел из-за дерева и распахнул плащ. — Стой там.
Излом запнулся, увидев направленные на него стволы.
— Ты что, мил-человек? Не бери грех на душу, не на грибы же позарился? Пойду своей дорогой, коли что — не видел я тебя…
— Стой там, — мрачно повторил Дезертир в сутулую спину. — Тогда не убью.
— Да что ж я тебе сделал-то?
Тварь обернулась, и вопреки сказанному, на лице ее не было недоумения. Распознал излом старого знакомого, хоть и не виделись никогда.
— Не сделал, но собирался. Скольких уже порешил-то в этих лесах?
— А ты?
Дезертир будто налетел с размаху на стену, ошеломленно замолчал. Перед глазами пронеслись лица. Трое. Они сами были виноваты, не считая разве что того, первого, которого он остановил ради сапог.
— Так-то! — сказал излом, почувствовав свою победу. — Это там мы по разные стороны, а тут обоим несладко. Я же тебя насквозь вижу, не только рукой меня Зона наградила… Накорми меня, человек. Ведь есть у тебя в рюкзаке мясо.
— Есть, — кивнул Дезертир. — Может быть, и накормлю. Как ты сюда попал?
Излом, рассказывая, собрал хвороста, развел костер. Они разделили пищу, сидя у огня, и, хотя Дезертир почти не вслушивался в жалобное дребезжание мутанта, перед глазами у него будто прокручивался страшный фильм. Все случилось очень просто, иначе и быть не могло: во время одного из выбросов Зона заставила излома пойти на бруствер. Прорыв удался, но часом позже всех тварей искрошила артиллерия. Обожженный, истерзанный, излом остался лежать среди кусков тел до ночи, медленно регенерируя. По его словам, это неизвестная людям мука, недоступная их органам чувств.
— К рассвету я еще не мог встать и пополз. Вот — приполз… — Излом коротко рассмеялся. — Конечно, жить мне тут несложно. Главное — вовремя уходить. Тоже просто, что взять со старика? Ну, а если захотят взять, то я почую и уж тогда возьму кого-нибудь сам… В Зоне Человечинки не часто попробуешь, а тут другое дело.
— Почему же так близко к периметру шатаешься? Мог бы убраться подальше, безопаснее.
— Чем же безопаснее? — Излом перемалывал пищу с костями, зубы у него были замечательно здоровые.
— Никто не знает о Зоне.
— Здесь тоже никто не знает. Слухов много, сам порой люблю детишек попугать. Но слухи еще никого не выручили, верно? — Мутант захихикал. — Кроме того, Зона пока рядом, силы дает. И тебе ведь тоже, а?
— Может быть.
