Костя помог ей подняться, повел в спальню. Помог лечь, и когда она уже почти засыпала, спросил:
– Где аппарат?
– В сумке, – ответила Оксана и отключилась.
Дверь квартиры Виктора Сергеевича была открыта.
Зуслов вошел в прихожую, держа в руках большой букет ярко-красных роз, проследовал мимо расположившихся в разных углах молчаливых и грустных людей, подошел к Ларисе.
Она была одета в длинное черное платье, лицо ее покрывала сетчатая черная вуаль. Вдова подняла вспухшие от слез глаза, горестно покачала головой, уткнулась в плечо присевшего рядом Алексея Ивановича.
Он дотянулся до большого траурного портрета Виктора Сергеевича, положил к нему цветы, погладил Ларису по гладко зачесанным волосам.
– Крепитесь, детка… Несчастье большое, но надо держаться.
– Его убили? – глаза Ларисы были полны слез.
– С чего вы взяли? – удивился Зуслов.
– Мне кажется…
– Инфаркт… Обширный и моментальный инфаркт. Переутомление.
– Нет, – покрутила головой вдова. – Его убили. Зуслов пожал плечами:
– Если брать стиль его жизни, то, конечно, убили. Финансовые и деловые проблемы, невостребованность, наличие оголтелых врагов…
– Вот именно – врагов. Они его убили.
– Они довели его до смерти.
– Нет, – страстно затеребила Лариса его за рукав, зашептала: – Убили. В самом прямом смысле! В машине с ним была девица!
– Откуда вы взяли? – поднял брови Зуслов.
– Женщина видела! Она видела, как из машины Виктора выскочила девица! Она в милиции это заявила! Я знаю эту девицу!
– И кто же она?
Лариса напряженно посмотрела в глаза Зуслову, шепотом произнесла:
– Любовница.
Тот со скрытой иронией качнул головой, невольно усмехнулся:
– Да, с молодыми любовницами надо быть поосторожнее.
Вдова не отпускала его рукав.
– Но вы не забудете меня? Ведь Виктор столько всего сделал для многих!
– Не забуду, – спокойно и серьезно заявил Зуслов. – Скоро у нас состоится съезд нашего движения, и мы назовем лучший отряд бойцов его именем.
Николай по привычке вышагивал из угла в угол комнаты, удовлетворенно улыбался.
– А аппарат сейчас у кого?
– У нас, – улыбнулся в ответ Сергей. – Девушка передала его одному из моих замов.
– У силовиков паника. Это ведь был опытный экземпляр, самый засекреченный. Подключили даже ФСБ… Подполковник, который толкнул его, уже арестован.
– А толку? Виктора Сергеевича нет, концы потеряны.
Николай удивленно посмотрел на гостя.
– Уж не собираешься ли прибрать прибор к рукам?
– А почему бы и нет? Он мне еще пригодится.
– Нельзя. Эта маленькая штучка, как говорится, пострашнее атомной бомбы. Передашь мне.
– При одном условии, – твердо заявил Кузьмичев.
– При каком? – насторожился Николай.
– Ты помогаешь освободить Анну.
– Это невозможно.
– Это условие.
Николай смотрел на Сергея, раскачиваясь с пятки на носок, нехорошо усмехался.
– Надеюсь, ты все-таки шутишь?
– Нет. Анна должна быть освобождена.
– А если нет?
– Аппарат останется у меня.
– Я прибегну к самым жестким мерам.
– Не поможет. Можешь даже убить меня. Аппарат будет в надежном месте.
Оба молчали, не сводя глаз друг с друга.
– Хорошо подумай, Кузьмичев.
– Ты тоже.
Николай снова стал ходить по комнате, взвешивая ситуацию, сказал:
– Скоро съезд зусловского движения.
– Знаю.
– Готовишься к нему?
– Да.
– Что собираешься предпринять?
– Специальную программу по телевидению.
– Материала достаточно?
– Более чем.
В главной аппаратной телекомпании не было никого, кроме Кузьмичева и Василия Петровича. Они сидели за монтажным столом, отсматривали пленку.
– Вот это по погромам в Сибирске, – показывал Василий Петрович. – А вот выступление губернатора по этому поводу.
– А где материал, который снял Герман?
– Сейчас… Это бомба… Хиросима! – Василий Петрович поработал пальцами по кнопкам, нашел наконец то, что искал. – Вот! Сначала сборище. Посмотрите, какие лица! – На экране возникли собравшиеся в зале и часть президиума. – Тут все… военачальники, политики и даже ваш друг Маргеладзе… Вот он!
Телевизионщик как-то по-особому посмотрел на шефа, таинственно улыбнулся:
– А вот сейчас… сейчас вообще шок. Подарок судьбы.
Вывел на экран входящего в зал Зуслова и возникшую вскоре Любаню. Сделал звук погромче, предупредил:
– Небольшой фрагмент, чтоб не упали в обморок.
После того, как Кузьмичев просмотрел и прослушал встречу лидера с девушкой, Василий Петрович вопросительно посмотрел на него.
– Даем в эфир?
– Конечно. Как все это ни отвратительно, даем. За сутки до эфира приготовьте анонс. Выберите самые ударные куски.
Телевизионщик в сомнении покачал головой:
– Опасно, Сергей Андреевич.
– Но надо, чтобы программу посмотрели все!
– И все равно я бы обошелся без анонсов. Во-первых, бритоголовые могут пойти штурмом на студию. А во-вторых, тот же Зуслов может найти контрмеры.
– Какие?
– А черт его знает. К примеру, подключит влиятельные структуры и нам просто вырубят электричество. Или устроят налет какой-нибудь налоговой полиции.
– Значит, не будем сидеть сложа руки, будем подстраховываться. Охрану обеспечим, а насчет электричества и «какой-нибудь налоговой полиции» тоже что-нибудь придумаем. Мы ведь тоже не пальцем деланые. А, Василий Петрович?
Маргеладзе, пожалуй, никогда не был так раздражен и неврастеничен, как сегодня. Он быстро и резко покинул кабинет, вошел в приемную, на ходу бросил своему помощнику Ике:
– Зайди! – И вернулся обратно.
Тот, перестав кокетничать с секретаршей, проследовал в кабинет, замер, приготовившись слушать шефа.
Вахтанг зашел за стол, бессмысленно перебрал какие-то бумаги, уставился на помощника белыми глазами.
– Чего молчишь?
– А что я должен сказать? – не понял тот.
