Нам предстояло пробиться к пушкам, которые вновь начали бить парными залпами. С того края поля тоже часто грохотали орудия, только вот прикрыты они всего лишь сотней бояр, но и поганых там было на порядки меньше.
– Владимир Юрьевич, – подъехал я к княжичу, – надо бы нашим с того края поля помочь. И быстрее, а то, смотри, поганые для удара накапливаются. Вдруг прорвутся и нашим в спину ударят?
Перед нами перемещались тысячи степняков. К пушкам они лезть опасались, держась на приличном расстоянии, но насчет нас намерения понятные. Княжич, привстав на стременах, пристально посмотрел на поганых и кивнул:
– Добре, тысячу возьму.
Начинаем разгоняться и сбиваться в плотные ряды. Меня и многих бояр, оставшихся без копий, оттирают второй и третий ряд. Мы врубаемся в неуспевших разогнаться для удара монголов. В этот момент грохочут пушечные выстрелы, и по правую руку от нас вдруг проходит картечь, выкашивая врага. Как-то расчеты смогли подтянуться ближе и дать два залпа в спину степнякам. Однако благодаря пушкарям мы почти без потерь прорвались под прикрытие пушек. Вновь забежав за орудия, восполнили отсутствие копий, и сразу часть дружины с княжичем во главе ушла на помощь Бравому.
Расчеты орудий работают слаженно и быстро. От орудий валит пар, это стволы остужаются, причем оригинально – после выстрела, пока орудие банится и заряжается, на стволы накинуты овчины, обвалянные в снегу.
– Молодцы, ребята, – хвалю я парней, – а как сюда так быстро успели-то?
– Обозники помогли, княже, – весело ответил десятник.
После нескольких залпов подряд поле перед пушками затянуло густым дымом. Как бы поганые не воспользовались этим. Посмотрев по сторонам и немного подумав, я сказал пушкарям:
– Вот что, парни, сдвигайте пушки к левому краю леса. Вас прикроет сотня боярина Садова. Дали залп на десяток саженей вперед, так и двигайтесь…
Начинаем новую атаку, используя задымление. Повел дружину направо, считая, что отсюда поганые атаки не ждут. Но у самой опушки на нас вылетело не меньше двух тысяч легкой конницы, и мы молча опустили копья.
– А-а-а-а! – заорал поганый, метясь своим длинным копьем точно мне в грудь.
Я качнулся вправо, отбивая щитом вражеский наконечник. Мою рогатину степняк тоже отбил, но неудачно, она впивается лошади в спину под седлом. Бросаю ратовище, выхватываю саблю и по затылку н-на!
Новый враг налетает справа, метя в лицо. Вскинул щит, отводя удар, и клинком срубаю сжимающую древко руку. Тут же столкнулся щитами с проносящимся слева степняком, взмахнул вслед саблей, но не достал и чуть не проворонил противника справа – монгол, что-то крича, замахнулся из-за головы. Подставил щит под удар клевца, а сам рубанул врага по ребрам. Сабля скрежещет по кольчуге, но тут же в него впивается пика Демьяна. Поганого выносит из седла. Навстречу другой степняк, с саблей и плетеным щитом. Я выбросил клинок вперед. Враг прикрылся щитом, но вместо сабли бью окантовкой в нижний край халхи. От столкновения плетенка вминается, а поганого сносит с коня.
Вражеская конница смята, но мы вылетаем на спешенных монголов, которые выставляют перед нами копья. Конь налетает грудью на острие, рубанул одного поганого саблей и кубарем полетел в самую гущу врагов. Успеваю вскочить первым и убить двух сбитых мной монголов. Ко мне прорывается князь Борис, вместе с Гориным и Ильей Лисиным. Вокруг закипела отчаянная рубка. Почти половина бояр в столкновении лишилась коней. Вытесняемые с пролеска монголы кидались на нас со всех сторон. От левой опушки грохочут залпы, от которых некоторые кочевники испуганно приседают.
Шаг вперед, рубящий удар, щитом в щит, вражеская сабля проскальзывает мимо, тут же срубаю ее вместе с кистью. Удар прямо, обратным ходом, укол в другую сторону, короткий взмах и резко клинок вниз, подрубая слишком далеко выставленную ногу. В тесноте широкие взмахи редки, в основном короткий удар. Сабля чертит рисунок смерти. Враг наседает, и каждый раз клинок находит плоть, но и в ответ получаю болезненные удары, от которых спасает хороший доспех.
Где Борис? Где Демьян? Кажется, вокруг только одни монголы, но по мелькающим клинкам и характерным доспехам видно, что это не так.
Перед лицом блеснула сталью сабля. Шаг назад, принимаю удар на щит, выпад в ответ, монгол закрывается своим, отражая мой клинок. Одновременно бью краем щита в его щит, поганый от удара открывается, и тут же чиркаю лезвием по его глазам. Разворот – и удар по затылку склонившегося над упавшим боярином врага, еще взмах – и еще раз с силой по загривку. Ратник оттолкнул упавшее на него тело, вскочил, коротко кивнул и схватился с другим поганым. А мне достались сразу двое. Шаг назад, отбил удар щитом, ударил сам, отпрыгнул в сторону, щит вперед, и из-под него укол в бок врага, шаг влево, и под ноги валится убитый степняк, острием вправо, снова взмах, отступление еще на два шага, удар из-за головы…
В трех метрах вижу Горина. От его тяжелого меча разваливаются монгольские щиты.
Где же князь Борис?
– Уй-ча! – вопит монгол и прыгает на меня. Приседаю, удар саблей понизу, степняк резко опускает свой щит вниз и взмахивает клинком. Шаг в вперед, щит под удар, а кончик сабли делает еще одну улыбку поганому, чуть ниже подбородка.
В секунду роздыха оглядываюсь, но Велесова нигде нет, однако вижу Илью – он отмахивается сразу от трех степняков. Кидаюсь к нему, на ходу ударом окантовки щита сшибая поганого. Второго – саблей по ноге, и вместе с Лисиным одновременно накалываем третьего.
Сзади сильно бьют по шлему. Разворот – и клинок срубает степняку руку вместе с частью груди.
Не сражение, а гигантская мясорубка. Острая сталь кромсает плоть, кровь льется рекой, снег перемешался в густой кисель бурого цвета…
Взмах, удар, по щиту скрежещет сталь, еще взмах, удар в ногу… Тесно тут. Отмахнулся щитом от направленной в лицо сабли, с разворота рубанул по спине врага, кольнул в бок другому…
И тут вижу Велесова. Он, пятясь, отбивается от высокого степняка. Падает, запнувшись о труп, и поганый победно орет, поднимая клинок для последнего удара. Не успеть, далеко. Метаю свой щит. Он сбивает монгола с ног, и Борис тут же закалывает врага. Рядом с князем возникает Илья Лисин, хватает мой щит и, встав спина к спине с Велесовым, начинают отбиваться от наседающих степняков.
Выхватываю из бурой каши чей-то клинок. Передо мной тут же вырастают трое поганых. Щерятся. Думают, щита нет, так я легкая добыча? Счас! Качнул плечами и скрестил впереди клинки. Степняки расходятся, охватывая с боков. Раскручиваю сталь веером и прыгаю вправо. От трех ударов халха монгола расползается, следом летит отрубленная кисть, а степняк отлетает с улыбкой от уха до уха. Шаг ко второму. Щит поганому не помогает, порубаю ему ногу у колена и следом кисть.
– Хичирхэг! Мехел багатур! – орет третий, кидается в атаку и… отлетает в стороны по частям. Но его крик услышан. Степняки, как мухи, липнут к сильным бойцам. Какие же сказки им рассказывают в детстве, если они свято верят, что сила убитого ими богатыря перейдет к ним? На что надеются?
