А что потом?
Может быть, ты ожидал срочное письмо и спросил Полли, не возражает ли она побыть у тебя в квартире пару минут, пока ты проверишь, не пришло ли оно? Она, разумеется, не возражала.
Или где-то здесь разговор зашел о купании, потому что ночи стояли теплые, из-за чего возникло милое замешательство на предмет того, что нужно зайти к тебе за твоим купальным костюмом, а потом пойти к ней, за ее купальником. О, ты вел себя просто неподражаемо галантно, Меррилл!
Но ты вел ее к этому, Меррилл. Ты просто должен был завести разговор о танке на дне Дуная, верно? Правда или нет, но ты упомянул о нем.
— Die Blutide Donau, — произнес ты. — Кровавый Дунай. Ты читала об этом?
— Это книга?
— Да. Голдсмита. Но разумеется, она не переведена.
Затем ты прокатил ее по Пратеру.
— Что это за машина?
— «Зорн-Витвер-54». Довольно редкая. Пересекая канал, ты поведал ей леденящую кровь историю Голдсмита о реке.
— «Сколько людей на дне Дуная? Сколько копий сломано за тысячи лет войны? Читайте реку! — пишет Голдсмит. — Это ваша история. Читайте реку».
«Кто такой Голдсмит? — задумалась Полли, Красотка Полли. — И кто такой великий Вебер?» Потом ты сказал:
— Я знаю часть реки, часть этой истории! — Ей пришлось ждать конца многозначительной паузы. — Помнишь 9-ю дивизию Пантер? — спросил ты и потом продолжил, не дожидаясь ответа: — В канун Нового 1939 года 9-я дивизия выслала вперед два танка-разведчика во Флоридсдорф. Нацисты хотели перебросить танковую дивизию в Чехословакию, и их техника выстроилась вдоль Дуная. Во Флоридсдорфе танки-разведчики сами напрашивались на неприятности. В тех краях Сопротивление стояло насмерть, и танки намеревались, совершив рейд вдоль реки, пресечь любые попытки диверсии. Ну так вот, они получили то, что искали. Один из них разорвало на кусочки прямо перед заводом, производящим сухое молоко. Экипаж второго охватила паника. Он заблудился среди одинаковых складов Флоридсдорфа и закончил свой путь на дне Старого Дуная — старого канала, который перекрыт. Ты видела? Мы только что проехали через него.
— Да, да, — закивала Полли, история потрясла ее.
Затем ты остановил «зорн-витвер» у Гелхафтс-Келлера, Меррилл. Ты открыл дверцу машины для Полли, и она пробормотала:
— Что случилось?
— С кем?
— С танком.
— О, с танком… Видишь ли, он погиб.
— Да…
— Не забывай, это был канун Нового года. Очень холодно было. А эти неуемные парни из Сопротивления, они его преследовали…
— Но как можно преследовать танк?
— Действуя на психику, — ответил ты. — Они прятались в зданиях, стараясь вывести танк из строя гранатами. Разумеется, танк тоже постарался: он разнес в пух и прах половину пригорода. Но они продолжали преследовать его и загнали к пристани, прямо в старый канал. Отрезали путь к отступлению, понимаешь? Вода здесь тихая и мелкая, поэтому хорошо замерзает; они заставили эту громадину сигануть на лед. Это был его единственный шанс прорваться. Ну так вот, танк был уже на середине реки, когда они швырнули несколько гранат на лед… Разумеется, танк затонул.
— Ой, — воскликнула Полли Греннер, дивясь как истории, так и окружающим мрачным стенам Гелхафтс-Келлера, через которые ты вел ее, Меррилл, прямо на пристань.
— Вот, — сказал ты, — показывая на Старый Дунай, где на маленьких лодках с фонарями пла-вали влюбленные и подвыпившие гуляки.
— Что? — спросила она.
— Там танк — именно в этом месте он провалился под лед. Там они потопили его.
— Где? — спросила Полли Греннер, и ты нежно притянул ее головку к своей, заставив смотреть в направлении твоей руки на какую-то точку в воде.
И ты прошептал:
— Там! Именно там он пошел ко дну. И он по-прежнему там…
— Не может быть!
— Может!
Потом она спросила тебя, за каким чертом ты притащил с собой сигнальный фонарь? Ты настоящая задница, Меррилл…
Именно эти слова выкрикнул Трампер, когда федералы[34], если только это были они, вытащили его из лифта на десятом этаже нью-йоркского отеля «Варвик».
Хорошо одетая пара, поджидавшая лифт, удивленно уставилась на амбалов, тащивших Трампера по коридору.
— Добрый вечер, — поздоровался один из федералов.
— Добрый вечер, — неуверенно отозвалась пара.
— Ты настоящая задница, Меррилл, — пробормотал Трампер.
Его отвели в номер 1028, двухместный, расположенный в углу, выходивший с авеню Америка на парк. С десятого этажа Нью-Йорк, определенно, выглядел забавным.
— Ты просто задница, — сказал Трампер Арнольду Малкаю.
— Засуньте его в душ, ребята, — велел парням Малкай. — Да сделайте воду похолодней.
Они так и поступили. Трампера притащили обратно в комнату, завернутого в полотенце, стучащего зубами от холода, и сунули в роскошное кресло, словно тряпичный тюк. Один из них даже обыскал шпионский костюм Трампера, а второй обнаружил конверт с деньгами. Их отдали Малкаю, после чего тот попросил парней удалиться.
Малкай был с женой, и они оба готовились к выходу. Малкай вырядился в парадную сорочку с черным галстуком, а его жена, раздражительного вида матрона, облачилась в вечерний туалет, напоминающий старомодное платье для выпускного бала. Она пристально осмотрела костюм Трампера, как если бы это была свежеснятая шкура какого-то дикого зверя, затем ласково спросила, не хочет ли он чего-нибудь выпить или перекусить. Но у Трампер зуб на зуб не попадал, поэтому он не смог ничего ответить и лишь отрицательно покачал головой, а Малкай все равно налил ему кофе.
После чего Арнольд пересчитал деньги в конверте, негромко присвистнул и покачал головой.
— Мой мальчик, — сказал он. — Тебе явно пришлось несладко, пока ты пытался приспособиться к своему новому положению.
— Это вполне понятно, — вмешалась его жена. Он заставил ее замолчать, строго глянув на нее, но она, кажется, не слишком возражала против того, чтобы устраниться от беседы. Улыбнувшись Богусу, она сказала: — Я забочусь о ребятах Арнольда, как если бы они были моими детьми.
Трампер ничего не сказал. Он не считал себя одним из «ребят Арнольда Малкая», хотя не стал бы в этом клясться.
— Итак, Трампер, — начал Арнольд Малкай, — кажется, мне от тебя так просто не избавиться?
— Мне очень жаль, сэр.
— А ведь я дал тебе возможность начать все сначала. — Он пересчитал деньги и покачал головой. — я хочу сказать, доставил тебя домой и снабдил деньжатами на первое время, хотя это и не оговаривалось в деле. Ты это понимаешь, парень, а?
