Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
— Нет, патиссоны как раз на деревьях, — уточнил Михаил Дмитриевич.
— Да ладно!
— Леш, скажи!
— Ага! — кивнул водитель и улыбнулся в сторону. Прихватив с кустов подвяленные ягоды малины, они пролезли между жердями и оказались в перелеске, отделявшем в прежние времена деревню от колхозного поля. Ишка бегал туда ловить «саранчу», вылетавшую из-под ног, стрекоча крыльями и скрывавшуюся в васильковой ржи. На самом деле это были всего лишь большие пузатые кузнечики с длинными (у самок) саблевидными яйцекладами. Пойманные, они сучили лапками и выпускали из зазубренных челюстей капли черного безвредного яда, которым Витька со знанием дела смазывал в лечебных целях свои многочисленные бородавки…
— Нашла, нашла! — радостно закричала Светка, упав на колени в траву.
Свирельников подошел и обнаружил, что причиной девичьего восторга стал гнилой пень, действительно весь облепленный грибами, похожими на осенние опята, но только ножки и шляпки у них были ядовито-желтые, а пластинки синеватые.
— Нет, это поганки.
— Почему?
— Так получилось.
— Да ну тебя!
— Да, это ложные опята, — подтвердил подошедший Леша.
— А каких грибов в лесу больше: поганок или хороших? — спросила Светка.
— Поганок, — сообщил Михаил Дмитриевич.
— Надо же, все как у людей! — вздохнула она.
— Ты лучше рядом ходи! Не отставай!
— Так точно, товарищ капитан!
Они прошли сквозь перелесок, по мягким мшистым кочкам, заросшим давно обобранными кустиками нежно-зеленой черники и серебристо-голубого гонобобеля. Во мху виднелись тугие петлистые свинушки. Свирельников нагнулся, сорвал белесый болотный подберезовик и показал Светке:
— Вот эти собирать можно!
— А эти?
— Свинушки нельзя.
— Почему?
— Они в себе какую-то дрянь накапливают…
— А мы собираем, — робко сообщил водитель.
— Ну и зря!
Перелесок кончился, но на месте прежнего колхозного поля теперь поднялся молодой березняк, почти весь еще летний, с редкими желтыми прядками в кронах. Трава тоже была упругая, густая, украшенная сиреневыми лепешечками сивца и замысловатыми султанчиками розовой буквицы. Только соцветья зверобоя совершенно по-осеннему пожухли, став коричневыми.
Вдруг березняк расступился, и перед ними возникло целое кладбище сельхозтехники: ржавые, распавшиеся сеялки, бороны, культиваторы, дисковые лущильники, полуразобранные трактора без шин, плуги с въевшимися в почву лемехами — все это громоздилось пластами, так плотно сцепившись меж собой, что лишь несколько березок смогли пробить груду преданного металла. А чуть в стороне стоял почти целый уборочный комбайн с еле заметными белыми звездочками на выцветшем боку, оставшимися, видимо, от побед в смешных теперь социалистических соревнованиях.
— Как динозавры! — тихо сказала Светка.
— Да уж! — кивнул Михаил Дмитриевич, удивившись точности сравнения.
Сквозь пятигранное мотовило вымершего агрегата густо проросли кусты красной недотроги, обсыпанные цветками, похожими на изготовившиеся к поцелую напомаженные женские губы. Свирельников подошел к зарослям, увидел созревшие семенные коробочки и осторожно дотронулся до самой крупной ребристой капсулки, которая тут же взорвалась под его пальцами, чтобы шрапнелью разметать кругом семена.
— Вау! — восхитилась Светка и начала методично взрывать одну коробочку за другой. — Здорово!
«Ребенок! — подумал Михаил Дмитриевич. — Ребенок ждет ребенка. Чудеса!»
— Я подосиновик нашел! — громко доложил, выйдя из-за деревьев, Леша.
— Покажи! — Девушка, сразу охладев к недотроге, помчалась к нему.
— Ух ты! Какой здоровый! А он ничего не накапливает?
— Нет, очень хороший гриб!
— А где ты нашел?
— Там!
— Пошли туда!
И вправду ведь, подумал Свирельников, люди похожи на грибы: тоже всю жизнь накапливают в себе разную дрянь, а потом вдруг становятся смертельно опасными. Ну, разве мог он десять, даже пять лет назад согласиться на то, что сделано этой ночью?! Никогда! А Тоня? Тоня?! Окуджавкнутая («Возьмемся за руки, друзья!») Тоня! «Климтоманка» («Ах, Юдифь! Ах, Саломея!..») Тоня! Разве можно было подумать, что она, истошно пристойная и укоризненно деликатная, «закажет» собственного мужа, хоть и бывшего! Между прочим, отца своего ребенка! И не просто «закажет», а снюхавшись, слизавшись с этой тварью Вовико, которого он вытащил из перестроечного дерьма и сделал человеком! А тот же Алипанов, героический борец с преступностью, он-то чего в себе накопил, если стал браться за такую работу?…
Свирельников, поставив корзину, присел на выступавшее из травы ржавое колесо сеялки. Он только сейчас задумался над тем, как теперь будет жить — после всего случившегося. Нет, не над тем, как все это переживет и как теперь потащит в себе смрад кровопролития: ничего такого он пока не чувствовал, так не чувствуют сразу после драки выбитый зуб или заплывший глаз. Нет, он думал о том, как организует и оснастит свою будущую жизнь. Ну, например, как назовет будущего ребенка. Мальчика или девочку. Обязательно сверится с книгой «Имя и судьба», потому что как назовешь — так и жить будет. Хотя, впрочем, вот Михаил значит «подобный Богу!» Хэ… Богу! А с другой стороны, Бог ведь тоже грешников и предателей нещадно наказывал! Нещадно!
Нет, лучше думать о другом! Где они, например, со Светкой будут жить? А жить теперь они обязаны очень хорошо, светло, даже идеально… Их жизнь должна стать чем-то наподобие светового занавеса в театре, чтобы за ним не было видно прошлого. Настоящая «сначальная» жизнь, нежная, верная, плодоносная, искупительная! Дом тоже должен быть светлый, белый. «Беговая», хранящая следы холостяцкого блуда, должна исчезнуть: продать и купить большую квартиру или лучше дом — сразу за Окружной, в каком-нибудь охраняемом «Княжьем угодье»! «Плющиху», конечно, оставить Аленке, а лучше поменять на равноценную квартиру в хорошем районе, чистую, незамаранную, где ничего такого не случалось…
Аленку надо беречь! Когда она узнает, что произошло, может натворить чего угодно. Нервная. Папина дочка, с самого детства у них были общие тайны и секреты от Тони: случайно разбитый стеклянный зайчик, которого берегли ко дню рождения «святого человека», или суровый вызов родителей в школу, скрытый от матери под обещание впредь уроки не прогуливать… Да мало ли! У них имелся даже свой тайный жест, означавший, что все должно остаться между ними, дочерью и отцом, эдакий конспиративный вариант детского «ротик на замочек». Чтобы подать сигнал, надо как бы случайно погладить указательным пальцем губы…
Тоня, конечно, чувствовала это и, раздосадованная, иногда говорила мужу: «Скажи своей дочери!» Однажды они с Аленкой, которая готовилась к наступлению регулярных дамских недомоганий, изучали, хохоча и дурачась, путаную инструкцию к тампонам «Тампакс». Застав их за этим занятием, жена даже растерялась, и на ее лице возникло выражение отчаянья от своей внутрисемейной ненужности.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
