– Но зачем? – спросила я.
Я вспомнила, как Дон говорила, что Мэгги курит марихуану. Неужели она ездила туда, чтобы принимать наркотики?
– Ты подумаешь, что я ненормальная.
– Я не подумаю, что ты ненормальная.
– Там я чувствовала присутствие отца. Иногда, когда я ночью сидела на настиле, я закрывала глаза, и внезапно мне начинало казаться, что он рядом. Его дух, или как там говорят.
Меня начал бить озноб.
– Ты думаешь, что я ненормальная?
– Если это даже и так, то умопомешательство – наша наследственная болезнь, потому что мне тоже иногда кажется, что он приходит по ночам.
Ее красивые карие глаза широко раскрылись.
– Правда? Ты действительно это чувствуешь?
– Не знаю, Мэгги. Я просто думаю, что он оставил отметку на нас обеих – по-разному, конечно, – и мы обе по-прежнему привязаны к нему.
Она внезапно перестала плакать и взглянула прямо мне в глаза:
– Извини, что я так грубо вывалила на тебя известие о папе и Саре. Это было так подло.
– Зато это позволило мне понять, как ты относишься к Бену.
Она повернула голову к окну. В ее глазах я увидела отражение солнечного света.
– Если бы он думал обо мне, он был бы сейчас здесь, – сказала она. – В больнице. Разве не так?
Я подумала, что, если бы Бен по-настоящему думал о ней, ему бы хватило ума держаться подальше от меня и Маркуса.
– Мне кажется, что он придет, – сказала я.
– Как ты думаешь, Бен был действительно… ну, короче… с Дон в то же самое время, что и со мной?
– Да, дорогая, я так думаю.
Я вспомнила Дон, кутающуюся в короткий ситцевый халатик. «Кто здесь, Бенни?»
– Я ему полностью доверяла. Я так сильно любила его. И до сих пор люблю.
– Я знаю, что это больно.
Она повернулась ко мне:
– Ты ненавидишь Сару?
Я вздохнула. В общем, так оно и было. Но в этом должна разобраться я сама.
– Это было так давно, Мэгги, – сказала я. – Есть вещи, о которых я жалею, хотя все случилось много лет назад.
– Выпивка?
– Да, конечно. Есть и другие вещи. Думаю, что большинство людей в молодости делает то, о чем жалеет в более зрелом возрасте. Мы с Сарой так долго были подругами. Я думаю, мы сможем найти способ забыть об этой истории.
Я подумала о Ките, о его ожогах. Сможет ли Сара когда-нибудь простить мою дочь? Будь я на ее месте, не уверена, что смогла бы это сделать.
– Мама, мне так больно! – проговорила Мэгги. – Мне хотелось бы все вычеркнуть из памяти – пожар, Бена. Всё!
– Я буду рада, если так и произойдет, – сказала я. – Знаешь, что однажды сказал мне твой папа?
– Что?
– Ты ведь знаешь, что мои родители умерли, когда я была совсем маленькой, и меня воспитывали дядя и тетя.
– Да.
– Я старалась не вспоминать о родителях, потому что это было очень больно. Просто идти по жизни вперед и никогда не оглядываться назад. И когда я рассказала об этом твоему папе, он сказал, что, если не думать о своих потерях, они вернутся, чтобы причинить тебе боль, укусить тебя.
– Укусить? – Мэгги улыбнулась. – Он так и сказал?
– Да, потому что я их никогда не забывала, хотя и не всегда следовала его совету. Он имел в виду, что иногда приходится проходить через эту боль.
– Значит, ты пыталась думать о них? – спросила она. – О своих родителях?
– Только после того, как попала на реабилитацию. Тогда слезы у меня лились ручьями. Я поняла, что нельзя преодолеть какое-нибудь горе и забыть о нем. Жизнь продолжает посылать его тебе, и ты должен научиться бороться с ним. Управлять им. Бен – не последнее твое жестокое разочарование, детка. Но будут и чудесные переживания, которые придут на смену тяжелым временам.
Мои глаза наполнились слезами при мысли о тяжелых временах, которые ей предстояли. Она прочла мои мысли.
– Энди снова привлекут к судебному разбирательству?
– Не знаю механизма всего этого, но в тюрьму он больше не пойдет.
– В отличие от меня. – Это было утверждение, а не вопрос.
– Я найду тебе самого лучшего адвоката. И все время буду находиться рядом с тобой. Не сомневайся, Мэгги.
Все эти пятнадцать лет я почти все время занималась только ее братом. Теперь мне хотелось это наверстать.
– Как жаль, что я не была тебе лучшей матерью. Но ты была такой независимой, а Энди так во мне нуждался, что я временами забывала, что ты тоже нуждаешься во мне.
– Думаю, что сейчас я действительно нуждаюсь в тебе. – Она облизнула губы и прямо взглянула мне в глаза: – Я знаю, все улики против меня. И Флип мне совершенно не верит.
– Но я тебе верю.
– Правда?
Я улыбнулась:
– Конечно, детка.
Я так много не знала о своей дочери. Я не была на сто процентов уверена, что она не стала бы поджигать церковь с детьми внутри. Но одну вещь я знала наверняка: она никогда не стала бы поджигать церковь, если внутри находился Энди.
57
Маркус
Я снова появился в больничной палате Кита, на этот раз там было горячее, чем на пожаре. Я приехал в Чейпел Хилл, чтобы рассказать Саре о признании Мэгги. О подобного рода вещах я не любил говорить по телефону. Я не был уверен, что надо рассказывать ей все это при Ките, но решил, что он имеет право знать. Может быть, даже большее право, чем все остальные. Мне только не хотелось присутствовать при вспышке его гнева. Он уже был в ярости, когда узнал, что поджог совершил Энди. Но когда он узнает, что это Мэгги, у которой не было никаких физических недостатков в качестве хоть какого-то оправдания… В общем, лучше мне быть оттуда подальше.
Но я был в больнице, стоял у кровати Кита, а Сара в это время поправляла на его лице съехавший бинт.
– У Мэгги были отношения с Беном Триппетом, – начал я.
– Нет, – возразила Сара, как будто я не знал, о чем говорю. – Бен живет с Дон.
– Похоже, что у него отношения с обеими, – ответил я.
– О нет. – Сара опустилась на стул, стоявший около кровати Кита. – Бедная Дон.
– Мэгги не понимала, что он продолжает жить с Дон. – Я хотел защитить свою племянницу. У меня было такое чувство, что придется делать это еще не раз. – Он сказал Мэгги, что они с Дон расстались.
Сара нахмурилась:
– Это ужасно. А я-то считала Бена хорошим парнем.
– Интересно, с какой стати мы говорим о трогательной любви Мэгги? – пробормотал Кит.
