Лабранца решила, что по поводу карпанцев волноваться не стоит. Если они вздумают напасть на Рарагаш, ни она, ни кто другой не смогут им помешать. Случится так случится. Академия и сама Лабранца перестанут существовать. Но нельзя же жить, непрерывно мучаясь мыслью о смерти.
Ну ладно, о карпанцах она думать не будет. Но что делать с Булрионом Тарном, с Обновителем? Долг Лабранцы Ламит — защитить Академию. Новая империя существенно ограничит ее независимость и даже может угрожать самому ее существованию. Булрион Тарн представляет собой серьезную угрозу. И хотя ему предсказано стать Обновителем, это предсказание вовсе не обязательно должно сбыться. Те, которые предвидят будущее, знают, что его можно изменить. Судьбы отдали Булриона ей в руки, и будет просто глупо упустить такую возможность.
Поэтому она, наверно, и поместила Тарнов в шатком Восточном крыле.
Собственно говоря, она просто бросает вызов Судьбам: вот он — он вам нужен? Слабые землетрясения случаются в Рарагаше примерно раз в полгода. В жизни почти каждого рарагашца происходило одно или два сильных землетрясения, и следующее такое землетрясение превратит Восточное крыло в груду развалин. Даже сильная буря может повалить его стены. Если в ближайшее время ничего такого не случится, можно будет задержать отъезд Булриона лет на пять-десять. И тогда он будет уже слишком стар, чтобы мечтать об империи. Дальше этого планы Лабранцы не простирались.
Так почему ей сегодня не спится?
Соблазн?
От того, что она прогуляется в парке, никому вреда не будет. Ноги сами привели ее к Восточному крылу, и почему-то это ее совсем не удивило. Его темные очертания загораживали кусок звездного неба. От здания Лабранцу отделяла поляна — но дальше она не пойдет, ни в коем случае. Вряд ли крыша обрушится, если она не приложит сознательного усилия — хотя сама она ни разу не заходила в Восточное крыло после прошлого землетрясения, от которого там растрескались все стены. Пожалуй, если она постарается, ей удастся обрушить крышу, да и стены тоже. Но она не будет стараться. Не будет!
Если она разрушит Восточное крыло, об этом узнают все. По долгу службы ей приходится встречаться с джоолгратами — не очень часто, но иногда. Когда какой-нибудь король просит ее прислать советника-джоолграта, надо, чтобы кто-то решил, кого послать. Обычно она делала это через Зиберору, которая умела держать язык за зубами и была верной союзницей Лабранцы, зная, что та печется не о своей личной выгоде, а о пользе Академии. Разумеется, Председателю Совета иногда приходится принимать решения, которые не всем нравятся. Зиберора это понимает и строго хранит тайны Лабранцы. Но даже Зиберора не станет покрывать умышленное убийство. Ведь когда оказываешься в обществе джоолграта, невольно начинаешь думать именно о том, что хочешь от него скрыть. Так что на умышленное убийство Лабранца не пойдет.
Ну что бы Судьбам послать основательное землетрясение, которое встряхнуло бы весь кратер! Тогда вины Лабранцы в этом не было бы. Но у нее самой на такое землетрясение не хватит воздействия.
Если бы у нее нашелся очень хороший предлог оказаться вблизи от Восточного крыла и очень хороший повод использовать свои фатальные силы для какой-либо другой цели... Нет, Зиберору так просто не проведешь. А если Лабранца разозлится? Когда огоулграт впадает в бешенство, может случиться все, что угодно. Но с какой стати ей вдруг впадать в бешенство, находясь рядом с Восточным крылом? Нет, ничего не получится.
Она не смеет совершить убийство.
В Восточном крыле не видно ни одного огонька. Тарны, конечно, завалились спать с темнотой, как всегда делают тупые крестьяне. Надо идти домой и ложиться спать. Но спать Лабранце не хотелось.
Тишину нарушил какой-то слабый звук. Сначала Лабранца даже не поняла, что это такое, — просто звук был почему-то ей знаком. Потом у нее возникло ощущение неладного. И, наконец, она узнала стук копыт. Едут сюда? Кого это несет посреди ночи? Срочные вести утром передали бы флагами. Преступников в Рарагаше нет — их всех выловили джоулграты. Если какие и остались, они никогда не посмеют приблизиться к Академии.
Через несколько минут из тени деревьев показались три всадника, которые не спеша ехали к воротам Восточного крыла Кто это приехал среди ночи сговариваться с Булрионом Тарном? Другой причины для того, чтобы подъехать к Дворцу с этой стороны, просто не может быть. А против кого можно затеять сговор, кроме как против Председателя Совета? Да как они смеют?!
Дураки! Небось думают, что им ничто не угрожает. Разве им может прийти в голову, что сама Председательница бродит в парке без фонаря и видит их приезд? А тем более что она подкрадется к ним в темноте и подслушает их разговор.
Но когда Председательница — огоулграт, всякое может случиться. Лабранца Ламит подождала, пока всадники слезут с лошадей и зайдут внутрь, затем торопливо пошла через поляну.
51
В свои славные годы двор, наверно, был прекрасен. Но за истекшие сто лет он пришел в состояние полной запущенности: лужайки и клумбы превратились в джунгли, которые пересекали похожие на туннели мощеные дорожки, населенные каменными людьми. В центре двора помещался круглый бассейн с тремя дельфинами, изо ртов которых когда-то били фонтаны. Теперь это была круглая яма шириной в средний зарданский дом, дно которой было покрыто слоем перегноя. Три дельфина превратились в двух плюс кое-какие обломки.
«В бывшем бассейне на мягкой подстилке из мха и перегноя нам будет вполне удобно», — заявила Гвин.
Булрион поинтересовался, не населен ли, случайно, бассейн сороконожками, пауками и скорпионами.
— Подумаешь, какая ерунда! — пренебрежительно отозвалась Гвин.
— А что, если будет землетрясение? — спросил Тисвион. Здания ведь не валятся набок, объяснила Гвин, они просто падают вниз. Двор большой, и обломки не долетят до его середины. Она рассказала о своей бабушке, которая осталась живой во время катастрофического землетрясения шестьдесят второго года, хотя находилась на улице, по обе стороны которой упали дома. В худшем случае на них посыплются обломки черепицы, да и те примут на себя окружающие деревья. Джукион попытался оторвать бронзовых дельфинов. Оба держались очень прочно.
После ужина, на закате солнца Гвин объяснила Тарнам, что она, оказывается, меченая, что это надо ото всех скрывать и что она пока не знает, на что способны поулграты и чего от них можно ожидать. Джукион, Ульпион и Тисвион готовы были положиться на мнение Заниона, который считался у них самым умным, Возиона, которому следовало в этом разбираться, и Старика, который принимал решения. Поскольку ни одного из них это сообщение вроде бы особенно не обеспокоило, молодые Тарны пожали плечами и пробурчали, что новость, конечно, не из приятных. Видимо, они уже считали Гвин членом семьи, а семья в тяжелую минуту должна держаться вместе. Гвин была так этим тронута, что едва сдержала слезы.
Булрион предупредил их, что в полночь состоится очень важное совещание, на которое он приглашает и сыновей, и внуков. Ульпион сказал Тисвиону, что, раз так, он разрешает ему дождаться полуночи вместе со взрослыми. Тот в ответ ткнул двоюродного брата кулаком в бок, за чем последовала дружеская потасовка. Когда стемнело, Джукион собрал под деревьями валежник и разжег костер посреди бывшего бассейна. Хотя ночь была теплой, костер создавал ощущение уюта. Сидя вокруг него, Тарны вспоминали проделанное путешествие и гадали, как идут дела в долине. Искры от костра взлетали в вышину и смешивались со звездами. Никто не говорил про ожидающий их долгий обратный путь. Никто ни разу не упомянул Полиона.
