– Аналитический ум посидит, охраняя детей и раненых. Пока мы разведаем дорогу.
– Синус и без меня справится…
Я шагнула к физику и вцепилась в его куртку. Толкнула к стене и прошипела:
– Здесь не виртуал, Артёмчик. И не лечебница для дипсклеротиков… Ты останешься. Твои мозги – самое ценное, что у нас есть. Когда они не будут нужны – тогда пожалуйста. Подставляй их под пули, сколько влезет… Дошло?
– Ну… – выдавил хмуро.
Отпустила его. Артём усмехнулся:
– Когда злишься, ты ещё симпатичнее. Хоть картины рисуй.
– Обещаю попозировать.
– Ловлю на слове. Но если не вернётесь через час – начнём поиски.
Спустя шагов тридцать нас уже не было видно со стороны входа. Грэй шёл впереди. Уверенной, ровной походкой. Никакого беспокойства в нём не заметно. Чувствует он или нет?
А физик словно заподозрил. Уж больно рвался вместе с нами.
Нет, никого третьего не должно быть рядом. Они не поверят. Артём, Синус, Вовчик… Они все будут на стороне Грэя. Даже дети…
Как можно думать плохо о том, кто тебя спас? Кто рисковал жизнью ради тебя…
Это ведь Грэй обманул полицию, «охранку» и вытащил их из Развалин.
А я… Я виновата, что им пришлось падать чёрт знает куда и замерзать в обжигающе-ледяной купели. Умный и честный доктор предупреждал, а я, истеричная дура, сделала наперекор. Подвергла товарищей ненужному риску.
Как я смогу убедить? Как превратить в разумные доводы то, что изначально не поддаётся логике?
Ещё там, в схроне бабы Дарьи, зародилась глухая, бесформенная тревога. Неясным облаком шевелилась в подсознании. Иногда прорываясь наружу…
После визита призрачного Михалыча, после победы над своим кошмаром я думала – её уже не осталось. Но она не умерла. Тёмное облако лишь сгустилось. И приняло ясные очертания.
Кто-то чужой всё время был рядом. Скрытый враг, неразлучный с нами, будто тень. Ведущий собственную игру. И медленно, но верно отрезающий для нас все пути. Кроме единственного. Того, что ведёт в западню.
Кто-то из нас был этой тенью.
И резкое чувство опасности у злосчастной развилки стало последней каплей. Растворившей остатки сомнений.
Если бы я могла передать товарищам хотя бы долю моего чувства… Не получится. И чем сильнее я буду настаивать, тем более нелепыми покажутся им все мои аргументы.
Даже микрочип в запястье Грэя и контроль над суперкомпом Бизнес-центра не станут решающими фактами. Язык у доктора подвешен лучше, чем у меня. Не стоит сомневаться – его объяснения будут вполне логичными. Если и вспыхнет огонёк подозрения – этого слишком мало.
Всё потонет в разговорах, спорах… А доктор не упустит шанса…
Значит, только я… Я одна должна принять решение. Самое последнее, самое окончательное…
– Как ты думаешь, Таня, сколько метров до поверхности? – спрашивает Грэй, перелезая через большой камень. Голос у него абсолютно спокойный. Как на прогулке. И «барс» небрежно сдвинут за спину.
– Не знаю, не считала…
– А я думаю – около ста. Долго нам придётся карабкаться…
Честно говоря, мне сейчас всё равно. Даже если расщелина, по которой мы пробираемся, окажется тупиком. Главное – отойти подальше. Чтобы никто из наших не услышал.
Закончить. Скорее бы всё закончить. Худшее – это ожидание… Минуты, будто снулые рыбы, едва шевелятся… Это настоящая пытка видеть перед собой его затылок. И представлять свой палец на спусковом крючке «ГШ».
А если он будет смотреть мне в глаза?
От такой мысли становится жутко.
Но я смогу. Я забуду лишнее… Враг есть враг. И ничего кроме…
Может, за тем поворотом?
Пальцы нащупывают рукоятку в кармане.
Круто изгибаясь, расщелина совсем сужается. И, действительно, оканчивается тупиком.
Дальше идти некуда.
Но Грэй с неожиданной ловкостью карабкается вверх. Уступы на вертикальных стенах вполне для этого пригодны. Будто ступени лестницы.
Доктор глядит вниз и подбадривает:
– Чего ждёшь, Таня? Это не так уж трудно.
Да, действительно, чего я жду?
Секунды идут, пальцы остаются на рукоятке «ГШ». Но я всё-таки их разжимаю. И начинаю карабкаться. Вслед за Грэем.
Метров двадцать крутого подъёма. Доктору легче. Он шире и целиком занимает расщелину. Уступ на левой стене, уступ на правой стене… Для Грэя это и впрямь как лестница. Даже если бы кто-то специально для него готовил – ничего удобнее не придумал.
А мне приходится балансировать, меняя центр тяжести. И всё-таки я не отстаю. Камешки из-под ног доктора сыплются мне на голову…
Подъём уже более пологий. Но от этого лишь тяжелее. Одна из стен перестаёт быть опорой и уходит вверх. Мы в пещере с низким сводом. Карабкаемся, распластавшись, будто лягушки. К счастью, склон под нами быстро выравнивается. Через минуту уже можно встать на ноги.
Грэй не собирается отдыхать и не замедляет темпа. Будто что-то гонит его вперёд. А может, он понял? Даже если и так – зачем спешить? От меня ему не убежать. Или думает, что я ослабею? Всё равно он ослабеет раньше…
Проходы, по которым мы карабкаемся, естественные. Потолок то давит, заставляя опускаться на четвереньки, то взмывает на недосягаемую высоту. Никаких следов однообразной человеческой утилитарности.
Грэй достаёт из кармана маркер и рисует стрелки на стенах:
– Проще будет найти дорогу назад.
Он всерьёз рассчитывает вернуться?
Опять ныряем в узкую «крысиную нору». Вылезаем и тут таки поневоле делаем остановку.
Путь впереди преграждает крутой обрыв. Я заглядываю – настоящая пропасть. Даже через «ночники» трудно определить глубину. Дно теряется в сумраке. Сколько до него? Метров пятьдесят?
Грэй тоже смотрит. И ничего не говорит. А потом осторожно ступает на карниз, огибающий провал слева.
Я замираю, чуть дыша… Идти там немного. Шагов восемь. У меня бы получилось. Но для доктора карниз явно узковат. Грэй прильнул спиной к отвесному камню и движется боком. Сумеет или нет?
Если бы так вышло… Само собой… Было бы проще… Легче. И для меня. И для него.
Только смотреть тяжело. Хочется отвернуться.
Он почти сумел. Левая нога – на ровной площадке, по ту сторону. А из-под правого ботинка вдруг выскальзывает камень…
Падая, доктор успел зацепиться за карниз. Мягкий известняк крошится под его пальцами. Грэй отчаянно нащупывает ногами точку опоры. Но стена под ним – ровная. Как шлифованная…
– Таня!
