С глухим криком Макс кинулся вперед, подхватил падающую фигуру и снова поставил ее на прежнее место.
Теперь Кассандра улыбалась. Но эта улыбка была совсем не весела.
— Ковчег для той единственной женщины, которую ты любил? — недобро произнесла она.
— Что тут происходит? — прервал ее Плум.
Я бы задал тот же самый вопрос, если б умел говорить.
— И той единственной, которая любила тебя, — прошипела Кассандра. — Которая обожала тебя. Преклонялась перед тобой.
Лицо Макса казалось высеченным из камня. Он снова попытался закрыть обе створки и скрыть от чужих глаз то, что действительно казалось святилищем Аделаиды. И снова Кассандра помешала ему.
Было невозможно поверить, что эти двое когда-то любили друг друга, такими злобными взглядами они обменивались. Оказавшись свидетелем их настоящих взаимоотношений, я чувствовал себя смущенным. Так же смущен был и Плум.
— Пришло время обнажить наши маленькие тайны, дорогой, — продолжала Кассандра. — Время кое-что выяснить.
Сын начал было говорить, но она перебила его.
— Ты ни секунды не любил ее, — с ударением выговорила она.
Он напрягся. Я тоже (так я думаю). И даже Плум напрягся (как мне кажется).
— Ты не в состоянии любить никого на свете, — продолжала Кассандра, — потому что любишь только себя.
Если я скажу, что Макс готов был броситься на нее и схватить за горло, это будет чистой правдой.
Но он сумел взять себя в руки. На лице его появилось смятенное выражение.
«Что это значит?» — продолжал я недоумевать.
— Конечно, ты был уверен, что любишь ее, — зло цедила Кассандра слова. — Как же иначе? Ведь она ничего у тебя не просила. Никогда в жизни.
Ее лицо приобрело жесткое выражение уверенного в своей правоте человека.
— Она хотела только одного. Ребенка, — бросила она в лицо Максу.
— Прекрати. Прошу тебя, перестань.
Голос сына звучал слабо и неуверенно.
— Она сама мне сказала. Ты так и не догадался об этом? — издевалась она над ним. — Тогда, в Нью-Йорке. В ту ночь, когда она умерла.
Она вздрогнула. На притворство это совсем не походило.
— Может быть, точнее будет сказать, что она была убита? — почти прошептала Кассандра.
— Все, хватит, — бросил Макс.
Казалось, он теряет контроль над собой.
— О нет, — Кассандра отвечала ему сквозь стиснутые зубы. — Сейчас я не замолчу. Уверена, что и нашему гостю будет интересно узнать то, что я намерена рассказать. Это было бы интересно даже твоему отцу, если бы он не превратился в подставку для обуви. (Спасибо, Кассандра.)
— Я тебя предостерег, — предупредил ее Макс.
— Предостерег бы лучше самого себя, — посоветовала она ему и повернулась к шерифу.
— Мы с братом выступали в том же ангажементе и в том же самом театре, что и этот человек со своей женой, — объяснила она Плуму. — Я была знакома с женой Макса. В то время она была беременна. Если бы вы знали, с какой радостью она носила этого ребенка.
— Будь ты проклята. — Пальцы Макса непроизвольно сжались в кулаки.
— Но несмотря на ее положение и усталость, которую она чувствовала, Макс не давал ей отдохнуть, — продолжала она, не сводя глаз с сына, будто бросая ему вызов. — В тот вечер она тоже была на сцене. Сказала мне, что боится, как бы не случился выкидыш. Но что это значило для такого человека? Ровно ничего. Ребенок его не интересовал.
— Будь ты проклята, — повторил Макс.
— Сама мысль о том, что Аделаида будет любить кого-то еще, была для него невыносима.
— Прекрати! — крикнул Макс.
Это была агония человека, который знает, что те страшные слова, которые он слышит, являются чистой правдой. (Для меня же они явились полной неожиданностью.)
— Ты сам знал, что ей нельзя было работать в ту ночь, — выкрикнула ему в ответ Кассандра. — Но что тебе за дело было до этого. Ты просто заставил ее выступать. Она просчиталась, произошел несчастный случай. Ты — тот человек, который убил Аделаиду!
ГЛАВА 20
Макс бросился на Кассандру, вытянул руки, приготовившись схватить ее за шею. Но Плум оказался начеку. Одно его движение, и Макс уже не мог пошевелиться.
— Тебе никогда не нужна была жена! — кричала Кассандра. — Тебе нужна рабыня! Улыбающаяся, раскланивающаяся, почтительная, обожающая тебя рабыня! Именно потому Аделаида и стала твоей обожаемой женой. Потому что, в отличие от меня…
Она резко замолчала и, содрогнувшись, отвернулась от него.
— Отпустите меня, — спокойно обратился Макс к шерифу.
— Отпущу, если вы не станете пытаться причинить вред вашей жене, — предупредил Плум.
— Моя жена мертва, — уронил страшные слова Макс.
Я посмотрел в ту сторону, где стояла Кассандра. Разумеется, взгляд ее пылал не только ненавистью, но и болью.
В моей груди возникла даже тень сочувствия к ней. Как бы там ни было, что бы она ни сделала Максу — а вред, причиненный ею, был огромен, — таких слов она не заслужила. Господи, что за атмосфера взаимной ненависти царила в кабинете. От одного этого можно было заболеть.
Макс высвободился из рук шерифа и теперь сводил вместе обе створки, закрывая свое святилище.
И вдруг он удивленно оглянулся, почувствовав резкое движение Кассандры. Действительно, она в ту минуту неожиданно направилась к камину. Остановилась перед ним и поднесла дрожащую руку к глазам.
— Что вы там делаете? — удивился Плум.
Она не отвечала.
— Миссис Делакорте?
— Неважно, — проговорила Кассандра, стараясь сохранить самообладание.
Плум недоверчиво смотрел на нее.
«Странно, — отметил я про себя, — что этот человек до сих пор верит всему, что говорится в этой комнате». Ведь с тех пор, как он появился здесь, какой только лжи не звучало.
Шериф подошел к ней.
— Здесь может что-то быть спрятано? — спросил он. — Здесь есть тайник или что-то в этом роде?
— Нет здесь тайника, — отмахнулась она.
— В таком случае почему вы стоите здесь и что-то ищете?
— Не важно! — Теперь она собралась с силами и овладела собой. — Совершенно не важно.
Но Плум явно не был в этом убежден. И кто обвинил бы его в этом?
