— Но давай я избавлю тебя от злости на самого себя, брат. Ответом на этот вопрос всегда будет «нет». Не терзайся тем, что ты мог поступить иначе. Лучше сосредоточься на том, как избежать повторения этого в будущем. Вот все, на что мы можем надеяться. Выбор в конечном итоге зависит только от тебя. Ты, так или иначе, будешь думать о прошлом. Но сделанный выбор определяет исход.
Воины погрузились в задумчивое молчание. Наконец Бранд похлопал по обтянутой кожей книге.
— Возьми это ради меня, брат. Изучи ее до нашего прибытия. Я хочу, чтобы ты прочел ее и обдумал написанное.
— Прогностикар… какая честь! Я не достоин подобного. Даже не принимая во внимание мое положение.
— Я более опытен в принятии подобных решений, нежели ты, Портей. — Старший космический десантник протянул руку и сжал плечо воина. — Ты многое пережил, и предстоит выдержать куда больше, чтобы доказать, что ты достоин оставаться боевым братом. Возьми ее. Постигни ее. Прочти все, что успеешь, и позже, когда ты опять станешь сержантом, а в этом я не сомневаюсь… Проповедуй ее. Запомни, брат. Самые достойные никогда не считают себя таковыми.
Для того чтобы почтить память командующего офицера, существовало множество ритуалов и процедур, и похороны Дэриса Арруна не стали исключением. Когда тело перевезли на «Грозное серебро», в апотекарион его сопровождал погребальный эскорт добровольцев. Воины сняли разбитые силовые доспехи и оставили тело капитана на попечение апотекариев.
Нарин аккуратно зашил зияющую рану в груди мертвого воина, там, где тиран Бадаба едва не вырвал ему основное сердце. В том, что прогеноидную железу капитана удалось изъять в целости и сохранности, было мало утешительного. Ее поместили в криогенное хранилище вместе с другими, которые удалось собрать из павших воинов.
Прогеноидов оказалось до смешного мало.
Четвертая рота дорого заплатила за освобождение Гильдарской системы от Красных Корсаров, и, несмотря на гипертрофированное чувство долга, воины все равно шептались о недозволенном, о том, что принятые решения были опрометчивыми. О том, что прогностикары неверно истолковали предзнаменования. Конечно, этого не говорили открыто. Серебряные Черепа были храбрыми, но далеко не глупыми.
Из роты, которая насчитывала девяносто пять воинов, уцелело около семидесяти. Для ордена это был тяжелый удар, ведь он и так стоял на грани гибели. Когда весть о сражении и его исходе достигнет Варсавии, ее, скорее всего, воспримут не очень хорошо. Они одержали горькую победу, в которой едва ли было что-то воодушевляющее.
На борту «Грозного серебра» восстановилось некое подобие спокойствия. Кое-где начались ремонтные работы, которые можно было провести в текущих условиях. Когда обстановка на поверхности стабилизировалась, братья четвертой роты вернулись к привычной рутине ежедневных тренировок и молитв. Но без капитана в воздухе витали почти осязаемые недовольство и скорбь.
Сервы ордена и команда мостика, рабочие и сервиторы вернулись к своим обязанностям, стараясь держаться подальше от Адептус Астартес. Учитывая то, что космические десантники сейчас почти не покидали отведенных им палуб, это не составило для обычных людей проблем.
Один только Бранд большую часть времени проводил на мостике. Он с неохотой принял мантию старшего офицера и старался поддерживать хорошие отношения с командой мостика. Прогностикар лично выразил благодарность Янусу. Действия офицера во время вторжения были достойны боевого брата ордена Серебряных Черепов. Подобное признание далось прогностикару нелегко, но Янус принял его с большой гордостью.
Для большинства членов команды и воинов на борту «Грозного серебра» все постепенно стало входить в привычное русло. Но для других их мир оказался разбитым вдребезги, и ему уже никогда не стать прежним.
— Мы рады видеть тебя снова, Иеремия.
— Правда? — Удивление навигатора было слегка забавным, и Коррелан подавил улыбку. С тех пор как Волькеру удалось вытащить Иеремию из его скорлупы, грязный маленький человечек стал привычным посетителем зала, который превратился в сердце «Грозного серебра». Коррелан несколько раз находил Иеремию сидящим на полу со скрещенными ногами перед баком с Волькером и что-то ему рассказывающим. Почти всегда он оставлял после себя многочисленные коробки из-под еды.
— Так и есть. Если наше оборудование не вышло из строя, скоро нам понадобятся твои услуги. «Грозное серебро» вновь пойдет по волнам эмпиреев. На этот раз работать вместе с тобой будет для нас крайне захватывающе. Разве мы не правы, брат-технодесантник Коррелан?
Коррелан согласно кивнул. Ремонтные работы продвигались по плану. Оставшись без магистра флота, Давикс и Синопа после возвращения с границ системы составили временный список патрулирования Гильдарского Разлома. По обоюдному согласию «Грозное серебро» в него включать не стали.
— Это больше, чем просто патрульный корабль, — заметил Давикс. — На самом деле это уже даже не просто ударный крейсер. «Грозное серебро» — нечто уникальное. Свидетельство славы Дэриса Арруна. Поэтому я не допущу, чтобы он попусту стерег этот всеми забытый сектор.
Но не все считали так же. Кое-кто полагал, что эксперимент Арруна над «Грозным серебром» был равносилен грандиозному богохульству и ереси. Конечно, сервиторов подключали к нейронной сети корабля, но соединить полностью функционирующий, не подвергнутый лоботомии разум с чем-то настолько ценным, как ударный крейсер, казалось неприемлемым, и за это следовало наказать самым строгим образом.
В конечном итоге, хотя никто не осмелился произнести этого вслух, было найдено простое решение. То, о чем не знали другие ордены, не могло стать причиной для тревоги. Хотя подобное устраивало не всех, но, по крайней мере, сейчас существование Волькера должно держаться в строжайшей тайне.
Серебряные Черепа даже не подозревали, что Гурон Черное Сердце узнал о том, что они пытались так тщательно скрыть.
Отбросив мысли о вынужденной секретности, Коррелан сосредоточился на работе. Позади него Иеремия радостно болтал с Волькером, казалось, его совершенно не заботило, отвечал ему Возрожденный или нет. Пару раз Волькер издавал одобрительный звук или задавал уместные вопросы. Этого было более чем достаточно, чтобы навигатор оставался довольным. Все это время тон Волькера был отстраненным и хирургически точным. Среди тех, кто с ним общался, ходило мнение, что последняя частичка человечности Волькера Страуба слилась с «Грозным серебром» и от нее более ничего не осталось. Янус, как и Коррелан, смог на одно ужасающее мгновение увидеть человеческую душу Волькера. Тот краткий миг проявления человечности исчез навеки.
Но все то незначительное время, которое Волькер проводил с Иеремией, было по-своему мучительным. Казалось, что маленький навигатор становился для Волькера последним островком человечности, которого тот больше нигде не мог отыскать.
После жертвы, на которую пошел юноша, Коррелан понимал, что уже не сможет ни в чем ему отказать.
