Шелли поразило одно место во фразе Альбина: «Способно убивать и порабощать разум…» Почему же тогда она выжила? Копленд почти ничего не знала об Аль-Харифе, не прочитала записи в черной кожаной тетради и никого о ней не спрашивала. Теперь женщина жалела, что не сделала этого и оказалась во власти событий, — помощи ждать неоткуда.
И тут Шелли решила дерзнуть: настал удачный момент для блефа.
— Думаете, что вы единственные знаете об Аль-Харифе? Но это не так. ЦРУ давно о нем известно. Есть у вас сведения о проекте «МК-Ультра»?[173]Вы слышали об ЛСД?[174]Я могла бы предоставить интересную информацию вместе с солидной суммой, которая у меня припрятана в надежном месте.
Шелли испытывала тюремщиков, отважно разыгрывая перед ними коррумпированную и беспринципную личность. Но она очень устала, и от ее способности внушать мало что осталось.
Эвдор и Альбин улыбнулись. Они только укрепились во мнении, что женщина всего лишь пешка. Копленд пыталась блефовать, выдавая за сенсацию где-то подслушанные сплетни. Аль-Хариф ничего общего не имел с той химической мерзостью, которой развлекалось ЦРУ, но невежественная дама, похоже, об этом не знала.
— Не делайте поспешных выводов, мисс Копленд, и уж тем более не говорите о вещах, в которых не разбираетесь. Вы вздумали поиграть с Аль-Харифом, что вышло вам боком.
Говоря в таком убедительном тоне, Альбин сам собой любовался, но девушка его не слушала. Негодяи не попались на крючок. Слишком много слов. Они очень уж открыто болтают. Дурной признак.
Сухими, растрескавшимися губами Шелли еле слышно проговорила слова старинной свинговой[175]песни с медленной, щемящей мелодией. Она прекрасно помнила грустные звуки альт-саксофона[176]и фортепиано, но имени автора вспомнить не могла.
— Прощай, жестокий мир![177]
26 Вилла Овна, Мэриленд, декабрь 1957 (2)
После короткого разговора с Копленд двое руководителей, Эвдор и Альбин, приняли решение исполнить древний обряд, предусмотренный тысячелетними законами Овна по отношению к «здоровым носителям» Аль-Харифа. Его проведение поручили Галену. О торжественной церемонии братья много слышали, но никогда в ней не участвовали. Для них она оставалась священной, пленительной легендой.
Галену давно уже надоело ждать. Когда дверь в глубине комнаты распахнулась и вошли два человека в темных пальто, он поморщился и скрестил на груди руки. Ему в помощь назначили Никострата. В принципе, Гален не возражал: для предстоящего задания Север еще мальчишка. Никострат свое дело знал, и нервы у него были крепкие, что он неоднократно доказывал. И вместе им тоже приходилось работать. С таким напарником будет спокойно.
Бывший «санитар» успокоился и решил, что это будет последнее задание. Сразу же по его исполнении он навсегда завяжет с Овном, поблагодарит всех и удалится жарить себе задницу где-нибудь в другом месте.
Никострат остановился в паре метров от Галена, и дверь закрылась. От пришедшего пахло женщиной, наверное, его подняли прямо с постели.
— Прошу прощения, что заставил ждать. — Заметив, как взгляд стоящего перед ним человека остановился на воротничке его серого пиджака, Никострат поправил одежду и продолжал: — Я в вашем распоряжении.
— Как только нам предоставят инструкции и материал, обсудим детали.
Оба словно забыли о том, что здесь присутствует старший по положению в обществе, Альбин. Он стоял в нескольких шагах от двери, и его почти не было видно в тени.
— Древний обряд надлежит исполнять точно по правилам, и ошибиться нельзя, — произнес Кирхнер, стаскивая с рук замшевые перчатки. — Церемонию следует провести быстро и спокойно. Вы превосходно со всем справитесь. «Здоровый носитель» беззащитен и очень ослаблен. Если предпочитаете, мы ее усыпим, но есть опасность превысить дозу снотворного в крови. Вы должны очистить свой разум и сосредоточиться на экзекуции. Главное — нанести удар снизу вверх, и кровь стечет по рукоятке кинжала. Жертву следует поразить под подбородок или, лучше всего, в затылок. Тогда сердце еще несколько мгновений будет сокращаться, что облегчит процедуру обескровливания «избранной».
Тем временем Эвдор молча сидел на кресле у кровати, где лежала привязанная Шелли. Между ними повис невидимый смертный приговор, не произнесенный вслух, но неминуемый.
Помещение, наполненное спертым воздухом, начало освещать утреннее солнце. От чрезмерной близости к обреченной Гленди было не по себе. Эвдор уже начинал чувствовать жалость к этой женщине и раскаяние.
Копленд лежала, вытянувшись и безжизненно прикрыв глаза. У нее больше не осталось сил смотреть, и она почти не воспринимала присутствие человека из Овна, как, впрочем, и собственное. Разум девушки, словно гладь темного озера, затянула непроницаемая дымка. Ей не хотелось ни говорить, ни слушать кого-либо. Шелли жаждала только покоя.
Комната постепенно начала принимать ирреальные очертания. Женщина почувствовала приближение очередной галлюцинации. Скорее всего, это воздействие вещества, которым она надышалась во время аварии. Сидящий рядом мужчина повернулся и совсем утратил тяжеловесные черты брата Эвдора. На нее глядело худое, обрамленное растрепанной белокурой бородкой лицо, точь-в-точь как у Христа из голливудских фильмов. Человек улыбнулся и положил ей руку на лоб:
