дом.
Он прижал меня к себе и поддержал мой вес, не давая мне надавить на лодыжку.
Он поцеловал меня в лифте, перед своей дверью, и схватил меня, как только мы оказались в его квартире. Его руки лежали на моем лице, и он улыбался мне, пока я стоял там.
– Ты очень счастлив, – заметил я, потому что это было очевидно.
– Я чувствую себя хорошо, – признался он, подхватывая меня на руки и осторожно укладывая на диван. – Давай-ка я о тебе позабочусь.
Я сидел и смотрел, как он достает аппарат, который наполняет льдом и водой. Там были трубки, ведущие к обмотке, которую он наложил на мою лодыжку. Он говорил, пока двигался, объясняя, как он порвал сухожилие и мениск, когда преследовал какого-то парня в переулке.
Он запутался в заборе, когда напарник парня толкнул его назад, а его нога осталась на месте. Это звучало болезненно, и он улыбнулся в знак согласия. Откинувшись на кушетку, положив ногу на подушки, обмотав лодыжку льдом и глядя на разведенный им огонь, я почувствовал себя очень довольным. Я руководил его действиями в процессе приготовления чая, и он был на кухне, когда раздался стук в парадную дверь. Мне показалось, что я сейчас выпрыгну из кожи.
– Успокойся, все в порядке, – успокаивал он меня, выйдя из кухни и положив обе руки мне на плечи. – Это, наверное, Дом.
И как только он открыл входную дверь, Доминик протиснулся мимо него и пересек комнату ко мне. Он выглядел разъяренным.
– Черт возьми, Сэм, что за хуйня творится? – прорычал он, указывая на меня.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Сэм, улыбаясь, и осторожно закрыл за собой дверь.
– Не издевайся надо мной!
Сэм кивнул, подошел и взял меня за руку. Я не мог перестать смотреть на него.
– Я оставляю его у себя, Дом. У меня нет выбора.
– Почему?
– Я…
– Нет, подожди, не говори мне, просто... ты шутишь с этим дерьмом? Сэмми, – он вдруг отчаялся, и я услышал это в его голосе. – Ты не можешь быть копом в таком положении. Ты ни за что не откажешься от всего этого ради гребаного куска пидорской задницы?
Сэм сбросил мою руку и бросился к своему другу. Он крепко схватил его за куртку, костяшки пальцев побелели.
– Ты не имеешь права говорить такое дерьмо в присутствии Джори. Хочешь уйти - уходи, но не смей находиться здесь, в моем доме, и оскорблять его. Этого не будет.
Они смотрели друг на друга, пока Сэм не отпихнул его.
– Ты не гей, Сэм. Я бы знал это. Не может быть, чтобы я этого не знал.
Он тяжело вздохнул и провел пальцами по волосам.
– Послушай... Я пробовал это с тобой, с моей семьей, с парнями, с Мэгги, со всеми остальными, но без Джори. Это было хреново, и я чувствовал себя дерьмом каждый божий день. Я больше так не могу, Дом... не могу делать это только потому, что так будет удобно всем остальным. Я не могу.
Он посмотрел на Сэма, потом на меня и снова на Сэма.
– А я больше не могу быть твоим напарником, Сэмми. Не так. Я не могу смотреть, как ты бросаешь свою карьеру из-за какого-то гребаного педика, которого ты подцепил и...
– Убирайся!
– Лучше бы тебе завтра сменить напарника, Сэм! Завтра!
– Убирайся!
Доминик выскочил через парадную дверь, распахнул ее настежь, и она, хлопнув о стену, завибрировала. Я видел, как Сэм подошел и аккуратно закрыл дверь, задвинул засов, а затем выключил свет, так что комнату освещали только огонь и лампочка над плитой.
– Мне очень жаль, – тихо сказал я. – Я могу...
Он подошел ко мне и опустился на колени рядом с диваном, позволяя мне потянуться к нему, притянуть его к себе, уткнуться подбородком в его волосы.
– Сэм, может, мне стоит...
– Все так, как я и думал, Джи, – он глубоко вздохнул, крепко прижимая меня к себе и поднимая голову, чтобы поцеловать мою шею. – С ним не бывает сюрпризов. Моя семья была сюрпризом, они были потрясающими. Я больше не могу ожидать... мне достаточно того, что есть.
– Но...
Он хихикнул, поцеловал мою челюсть, подбородок, а затем губы.
– Детка, если то, что я делаю в постели, его так сильно волнует, я не знаю, что мне делать. Стал бы я выкидывать нашу историю, если бы роли поменялись местами? – он на мгновение задумался. – Не знаю... Надеюсь, что нет, но кто знает? Я не собираюсь сидеть здесь и осуждать его, лицемерить, потому что это то, что я мог бы сделать. Я просто отпущу его.
– Мэгги, должно быть, позвонила ему через несколько секунд после того, как ты ушел от нее.
– Наверное.
– Ты не злишься на нее?
– А на что злиться? Это должно было когда-нибудь всплыть, просто быстрее, чем я думал.
– А завтра? Что будет, когда Доминик расскажет всем о нас?
Он откинулся назад и посмотрел на меня как на сумасшедшего.
– Ты шутишь? Он никому не скажет. Он просто позволит мне попросить сменить партнера и оставит все как есть. То, что я гей, не так плохо, как то, что он не знал и был моим напарником все это время. Он будет молчать, пока я не скажу. Он никогда не скажет, что я гей. Люди подумают, что он тоже.
От облегчения я задрожал.
– Слава Богу. Я могу...
– Джи, – сказал он, взяв мое лицо в свои руки и улыбаясь мне. – Я должен сказать своему капитану, а там посмотрим, что будет дальше. А сейчас я просто хочу быть здесь, с тобой, и не думать об этом.
Я кивнул.
– Можно я посижу с тобой?
Я потерял дар речи. Слезы хлынули потоком.
– О, детка, – его голос был как мед, когда он поднял меня и усадил обратно, чтобы я прислонился к его груди. Он положил руку мне на плечо, нежно поглаживая круги на животе. Другая рука гладила мои волосы, поглаживая меня, - оба движения должны были успокоить и умиротворить меня.
– Не плачь, все будет хорошо.
– Ты должен сходить с ума.
– Почему?
– В один день ты натурал, а в другой - гей.
