я так тщательно в себе взращивала не что иное, как щит. Он был нужен мне, чтобы заботиться о своей семье, чтобы принимать взвешенные, правильные и отчасти даже холодные решения. Он помогал мне держать нас троих вместе, отбиваться от всего плохого, что могло разрушить нас. Но теперь в этом больше нет нужды, потому что у меня есть другой щит. Он стоит рядом со мной. У него тёмные волосы, зелёные глаза и самая потрясающая улыбка на свете. Мой Герой! Он вошёл в нашу маленькую жизнь и всё в ней перевернул, а потом расставил по местам. Я поняла, что моя семья больше не нуждается в моей силе, потому что они сами гораздо сильнее. И я расслабилась, нет, не стала слабее, а именно расслабилась и позволила себе чувствовать и …плакать, иногда.
Ребята принесли с собой пиво и закуски, даже пиццу прихватили. Брук и Люк по-хозяйски всё это раскладывают на столе. Я вижу, как они поглядывают друг на друга, как Люк дотрагивается то до её руки, то до плеча, а она ему улыбается. И меня распирает радость за них. Потом я замечаю, как Грэм садится в кресло и тихонько наигрывает на гитаре, куда ж он без неё, а Натали устраивается на полу возле его ног и не сводит с Грэма влюбленных глаз. Вижу, как Саймон, Питер и Гарри разваливаются на диване, прихватив пиво. Они что-то живо обсуждают, могу поспорить, что какой-то футбольный матч. Саймон и Пит, как всегда веселые, с улыбкой до ушей. А Гарри, как обычно серьёзный и немногословный. Хиро помогает Люку и Брук, с улыбкой поглядывая в мою сторону.
— Можно тебя на минутку? — шепчет Мария. Я киваю и показываю ей на спальню.
— Лукас так изменился, — произносит она, присев на край кровати. — Он весь светится изнутри. Спасибо, что помогла им с Брук разобраться. Ты хороший друг, Лара.
— Он просто счастлив, — пожимаю я плечами, расположившись рядом. — Я ничего особенного и не сделала. Лишь предложила им выслушать друг друга, а дальше они сами.
Мне кажется, Мария совсем не об этом хочет поговорить, но я её не тороплю. Немного помявшись, она протягивает мне конверт, который всё это время держит в руках:
— Не могла бы ты передать это своему отцу?
— Без проблем, — улыбаюсь я, а Мария закусывает губу. — Это так романтично. Бумажные письма. Их вообще ещё кто-нибудь пишет? — Она бросает на меня испуганный взгляд. Я обнимаю её, чтобы успокоить. — Да, мы давно знаем, что он тебе нравится. А ты ему.
Она задерживает дыхание и заглядывает мне в глаза.
— Правда? И Артём тоже? — с дрожью в голосе спрашивает Мария, я отвечаю кивком головы. — Ну, то есть я не хочу вмешиваться в вашу жизнь. И я понимаю, что не смогу заменить вашу маму вам и любимую женщину Мише. И вообще мы живём на разных континентах. Глупо всё это, — она вздыхает и делает лёгкий взмах рукой, словно хочет отмахнуться от бредовых мыслей.
— Миша, — задумчиво вырывается у меня. — Знаешь, сколько лет я не слышала этого? Папа, отец, батя, МихМих, Махаил Михайлович, господин Чернов, Майкл, сэр. Вот, что мы слышим с братом последние пять лет. — Я снова задумываюсь. — Миша…
Мария мне нравится. Она очень мне нравится. За проведённое здесь время мы очень сблизились и с ней, и с Люком. Она и похожа на маму, и в то же время нет. И я видела, как отец на неё смотрит. Я даже уверена, что их симпатия уже перешла установленные границы приличия.
И вот сейчас я смотрю на неё и вдруг понимаю, что она нужна всем нам. А мы нужны ей.
— Это не глупо! — восклицаю я. — Думаешь, мы с братом будем против, если папа будет счастлив. Ему давно уже пора. Да, вам обоим пора, — я задумываюсь и добавляю: — Тебе не нужно никого заменять. Тебе нужно просто быть собой, Мария.
Из голубых глаз Марии скользят слёзы. Она быстро их смахивает. И мы обнимаемся, слова больше не нужны.
— Всё будет хорошо, — успокаиваю я её, и она кивает.
Когда мы выходим из комнаты, Мария со всеми прощается и уходит, ссылаясь на то, что уже стара для таких вечеринок.
Вечер идёт своим чередом. Нам весело, никто не грустит. Мы сидим в гостиной и вспоминаем, как познакомились. Вспоминаем разные моменты с наших общих встреч, концерт Грэма, футбольные матчи, вечеринки, на которых нам удалось побывать.
Люк не стесняется упомянуть первую встречу с Кейт и все смеются до колик в животе, даже Брук. Но это единственный раз, когда звучит её имя. Никто из нас больше никогда не хочет вспоминать всё, что с ней связано. Слишком много дерьма досталось от неё и Брук, и Люку, и Хиро.
Конечно, обсуждаем шумиху вокруг нашей с Хиро пары. Инстаграм просто взорвался. Донна тоже постаралась. Наши фотки вовсю мелькают в интернете: вот мы в машине, вот в ресторане за ужином, вот Хиро обнимает меня на улице.
Я счастлива среди этих людей, дома у меня и парочки друзей не найдётся. Все, кто находится сейчас здесь, стали для меня очень близкими и родными людьми. Они стали мне ещё одной семьей. И за это мне снова нужно благодарить Хиро. Он не просто подарил мне любовь, он словно открыл мою душу. Мне больше не хочется сторониться людей, мне хочется жить открыто. Жить здесь и сейчас, брать от каждого прожитого дня всё, что он мне может дать, ведь этот день больше никогда не повторится. Артём был прав, мне пора расправить крылья. Те самые крылья, что подарил мне любимый.
Сидя на коленях Хиро, я не сдерживаю порыва и обнимаю его за шею. Прижимаюсь носом к его щетинистой щеке, сегодня он не побрился, трусь об неё. Хиро чувствует моё настроение, он заглядывает мне в глаза, молча спрашивая «Что с тобой?». «Я очень тебя люблю», — отвечаю одними губами. Его глаза улыбаются, а руки сильнее прижимают меня к себе.
Я прошу Грэма спеть, и он не отказывается. Он поёт нашу с Хиро песню. Потом он исполняет ещё несколько, в том числе одну новую, которую посвящает Натали. Она так на него смотрит, а он на неё, что мы с Люком не удерживаемся и переглядываемся, а Хиро улыбается мне в шею. Мы трое понимаем: «Наш скромняга Грэм влюбился». У Грэма появилась новая муза, и я счастлива за него.
Уже к полуночи ребята расходятся. Я прощаюсь с каждым из них.
