более-менее запомнил. А если и нет, то Килара знает больше. Знает ведь?
— Ты отсюда родом? — спросил я женщину.
— Из деревеньки, к югу от города, — ответила она. — Но навещать родные места не входило в мои планы.
— А что так? — едва уловимо улыбнулся я. — От жениха сбежала?
— Ах, если бы, — проворчала она. — Но вопрос семьи и продолжения рода непременно окажется поднят моими родителями. Если они ещё живы и если не отправились в Фирнадан, в качестве подкрепления.
М-да, не та тема, которую стоило поднимать.
— Я тоже не хочу возвращаться домой, — признался я. — Даже если бы представилась возможность.
— Не хочешь знать, сколько родичей осталось в живых? — понятливо спросила Килара.
— Чертовски верно, — вздохнул я, на миг закрыв глаза. Отец, брат, сестра… надеюсь, вы сумели выкарабкаться. Шансы у вас были, амулеты защиты от магии тоже. Я же… сделал всё, что было в моих силах.
— Может по дороге заглянем перекусить? — спутница невинно на меня посмотрела. — Я знаю пару мест, где точно должно быть открыто.
— В казарме… — меня прервали.
— Будет херня, — поморщилась Килара. — Сам знаешь. Судя по виду города, если солдат не кормит кто-то из знати, чисто за свой счёт, то максимум, на что можно рассчитывать, это пустая каша или суп из лука. Одного лука! А ещё, скорее всего, в казармах не будет воды для омовения.
— Воду могу и я создать, — пожал плечами. — Ты решила принять ванну?
— Ты думал, я люблю ходить грязной и потной после долгого перехода? — язвительно уточнила женщина. — Разумеется мне хотелось бы принять ванну! А в казармах с этим не слишком удобно, даже если ты создашь воды. Тут же набежит очередь, не дав даже жопу толком прополоскать.
— Ежели деньги карман жгут, то ненадолго куда-то заглянуть я не против, — прикинул я, — заодно узнаю, где можно продать артефакты и прикупить нужные вещи, не болтаясь по городу впустую.
— А, ты упоминал, — кивнула Килара. — Инструменты для рисования рун.
— И их в том числе, — почесал я затылок, ощутив засаленные волосы. Хм, ванна и мне бы не помешала. «Полосы» спешили, так что остановки были очень короткими — чисто накормить и напоить лошадей. Даже спать приноровились на ходу… — Тогда веди, — оглянувшись по сторонам, я плотнее укутался в плащ — не дань новой местной традиции, а больше озноб и покрапывающий дождь, — а то тут как-то тихо…
— Мы на окраине Сауды, — пояснила женщина, — в переулке, который проходит через некрополь.
— Как мило, — заметил я, а потом кивнул на угрюмые дома, — но это же трущобы?
— Они… для мёртвых, — покосилась на меня Килара. — Не знал? В Сауде бедняк остаётся бедняком даже после смерти.
— Надеюсь прогулка по мёртвой улице не станет для нас дурным предзнаменованием, — слабо улыбнулся я.
— Потому я сюда и завернула, — пробормотала женщина. — Там, дальше, возле некрополя, стояли таверны для плакальщиков. Надеюсь, хотя бы одна ещё работает.
Вскоре мы и правда добрались до… пусть будет трактира, хотя мне казалось, что даже в закоулках кашмирского Ростоса или Агвана — «столицы» пустынников, не имелось столь злачных, нищих и убитых заведений.
Таверна «Капля» выглядела так, будто знавала и лучшие дни, но я в этом сильно сомневался. Пол в главном зале просел настолько, что накренившиеся внутрь стены пришлось подпирать деревянными балками. Гниющие объедки и дохлые крысы с неумолимым терпением сползали к центру, где образовалась зловонная куча — будто приношение какому-то непотребному божеству. Столы и стулья на искусно подпиленных ножках стояли вокруг ямы, и лишь один из них был занят посетителями, которые ещё не упились до беспамятства. Второй зал, ничуть не более пристойный, позволял более почтенной публике посидеть в относительном покое, и именно здесь остановилась Килара, усевшись за перекус, пока в заросшем саду, под деревянным навесом, готовили лохань с водой. Я же, однако, в поисках сведений, вернулся в главный зал и уселся напротив единственного бодрствующего посетителя.
— Всё дело в еде, да? — проговорил седеющий мужчина, как только я занял своё место.
— Лучшая в городе, — хмыкнул я.
— Ага, совет тараканов за это проголосовал, — буркнул он.
Я смотрел, как загорелый человек непонятного возраста поднёс кружку к губам, а после — как заходил огромный кадык.
— А тебе, похоже, нужно выпить ещё, — кивнул я ему.
— Это точно, — благосклонно согласился он.
Чуть повернувшись на стуле, я перехватил мутный взгляд старухи, которая прислонилась к балке рядом с бочонком эля, и поднял два пальца. Та вздохнула, отлепилась от опоры, поправила заткнутый за пояс фартука острый нож, вида «крысорез», и отправилась на поиски двух кружек.
— Попробуешь её облапать, малец — руку сломает, — предупредил меня незнакомец.
Я откинулся на спинку стула и принялся более детально рассматривать своего будущего информатора. Лет ему было то ли тридцать, то ли шестьдесят — всё зависит от того, как он их провёл. Под обильно побитой сединой бородой проглядывала задубевшая кожа. Тёмные глаза постоянно бегали и до сих пор так ни разу и не остановились на мне. Мужчина был одет в мешковатые, изношенные лохмотья.
— Придётся спросить, — проговорил я, — кто ты таков и откуда?
Мой собеседник чуть выпрямился.
— Думаешь, я вот так и расскажу — каждому-всякому? — по-птичьи наклонил он голову.
Я молчаливо ждал.
— Ну да, — вздохнул мужчина. — Не каждому. Некоторые грубияны не хотят меня слушать.
Упившийся до беспамятства посетитель за соседним столом наконец свалился со стула, его голова с мерзким хрустом ударилась о каменный пол. Я, седой мужик и старуха, которая только что вернулась с двумя оловянными кружками, принялись наблюдать, как пьяница сползает по жидкой грязи и блевотине к центральной куче отбросов. Тут же выяснилось, что одна из крыс только притворялась мёртвой, она живо вскарабкалась на тело пьяницы и зашевелила усами.
— Каждый теперь философ! — фыркнул мужчина напротив меня.
Служанка принесла эль к нашему столу. Её ковыляющая походка выдавала давнее знакомство с перекошенным полом.
— Твоя подружка в том зале попросила мыла, — уставившись на меня, произнесла она со странным акцентом.
— Ага, похоже, что так, — согласился
