Габриэль скучал по ее беззаботной болтовне. Скучал по ее простодушной, жадной улыбке, с какой она его слушала. Скучал по ее теплому, мягкому телу.
И Габриэль скучал по публике. Он чувствовал себя фокусником, выполнившим бесконечно сложный трюк — в кромешной темноте. В пустом зале. Ему невыносимо хотелось кому-нибудь рассказать, какое дело он провернул. Конечно, на самом деле не кому угодно. Если честно, поделиться он хотел только с Зельдой.
Вечером после закрытия бара Габриэлю приходилось возвращаться в свой номер и пьянствовать в одиночестве, обдумывая возможности вызвать Зельду на остров. Все они были связаны с неприемлемыми рисками.
— Доктор Фауст?
Мужчина подсел к Габриэлю на скамейку, откуда открывался вид на полоску воды с ритмично покачивающимися судами, и, перед тем как заговорить, какое-то время любовался этой сценой. Габриэль его не узнал.
— Мы с вами встречались? — спросил он.
— Наконец встретились.
Габриэль изучил профиль незнакомца, похожий на стиснутый кулак. Шляпа не по сезону была сдвинута на затылок, на лбу блестели бисеринки пота.
— Валленштайн.
Не отрывая взгляд от гавани, мужчина протянул Габриэлю руку, и тот ее пожал.
— Вы американец?
— Сейчас все хотят быть американцами. Разумеется, вы поняли, зачем я здесь.
— Объясните.
— Игнатий Ханнан.
— А. — У Фауста внутри все оборвалось. — И что побудило вас приехать сюда?
— Как я оказался на этом забытом богом острове? У меня состоялся весьма любопытный разговор с Мики Инагаки.
Et tu, Brute?[141]Впрочем, помимо процветающего делового сотрудничества, своеобразной дружбы и воровской чести, чем был ему обязан Инагаки?
— Всемогущие деньги, — вздохнул Валленштайн. — Купить можно все.
— Откуда мне это знать?
— Ха-ха. Доктор Фауст, позвольте поделиться с вами проблемой, с которой я столкнулся.
Проблема, с которой столкнулся Валленштайн, заключалась в следующем: чьи деньги ему взять. Разумеется, он мог, разыскав Габриэля Фауста, выставить за это счет Игнатию Ханнану. С другой стороны…
— Полагаю, пятьдесят на пятьдесят — и мы с вами оба останемся довольны, — сказал Валленштайн.
— Что помешает вам взять деньги и все равно меня выдать?
Валленштайн посмотрел на Фауста своими печальными заплывшими глазами.
— Зачем?
— Чтобы поиметь еще и с Ханнана.
Глаза Валленштайна забегали вверх-вниз, словно вишни на колесиках игрального автомата.
— Верно.
Додумался бы он до этого сам? На следующий день, после того как Габриэль дал распоряжение своему банку в Цюрихе, Валленштайн вернулся с местным полицейским. Габриэля арестовали. Ему предстояла высылка в Штаты и встреча с истцом.
В кармелитском монастыре в Филадельфии принимали новую послушницу. По такому случаю она, одетая во все белое, словно невеста, с белой вуалью, прошествовала по проходу навстречу таинственному жениху. Ее ждал епископ на престоле в святилище. Справа за решеткой стояли монахини, к которым должна была присоединиться новая сестра.
Трэгер с последней скамьи наблюдал за Хизер Адамс. Она словно уходила навсегда от него, Трэгера, как в заключительной сцене фильма «Третий человек». Чепуха, конечно. Между ними никогда ничего не было. Трэгер попытался подумать о Хизер как о своей сестре, и ему почти удалось.
Правительства Франции, Германии, Италии и Испании предъявили совместный судебный иск «Фатиме сейчас!». Телевизионная программа обвинялась в разжигании насилия, которое только теперь начинало затихать в этих странах. Игнатий Ханнан попросил своих адвокатов представлять интересы организации покойного Жана Жака Трепанье. В конце концов истцам была присуждена сумма, равная совокупной стоимости имущества «Фатимы сейчас!». Пришлось продать даже здания и участок земли. Sic transit gloria mundi.[142]Этот вердикт заставил призадуматься даже Игнатия Ханнана.
Он так и не добился личной аудиенции у его святейшества, ни на вилле Стритч, ни потом, когда понтифик возвратился в Ватикан. Впоследствии, благодаря содействию кардинала Пьячере и обращению Кевина Фланнери,[143]при участии Джона Берка, Ханнана включили в список из пятидесяти человек, каждый из которых получил четки и благословение Папы. Ханнан перевел огромную сумму папской академии Святого Фомы Аквинского.
— ПАСТА,[144]— заметил отец Берк.
— Спасибо, я уже ел, — ответил Игнатий Ханнан.
В гостинице «Колумбус» на виа делла Кончилияционе мистер и миссис Реймонд Синклер прильнули друг к другу в узкой кровати.
— Вернулись на место преступления, — прошептал Лоре на ухо Рей.
— Теперь это уже не преступление.
— Так лучше.
В пресс-центре Бык Фердинанд умело отбивал слабые нападки журналистов, аккредитованных при Святом престоле.
— Ну спроси! — подталкивала Нила Адмирари Анджела ди Пиперно.
— А смысл?
От недавних потрясений, из-за которых Европа и Ближний Восток заходили ходуном, а сам Рим, включая Ватикан, превратился в зону боевых действий, пресс-служба Святого престола отмахивалась, как от незначительных пустяков.
— Как во времена Реформации, — проворчал Нил.
— Можно угостить тебя виски? — спросила Анджела, когда эта комедия наконец закончилась.
— Сначала я угощу тебя мартини.
Они отправились в уютный ресторанчик на виа Кассиа-Антика.
— Наше место, — заметила Анджела, мило хлопая ресницами.
Нил потрепал ее по руке. В конце концов, она моложе его всего на четверть века.
— Ты видишься с Донной Куандо? — спросила девушка, пригубив белое вино.
— Только при свете дня.
— Хорошо.
Краем своего бокала Нил коснулся бокала Анджелы.
