грязи и воды.
Неужели победа?
Амбар догорал. Зато дому больше ничего не угрожало. Алесия вытерла грязным рукавом пот с висков. На многих лицах тоже проступило облегчение. Все позади. И когда эти слова уже готовы были сорваться с губ, кто-то тонко вскрикнул.
Над мастерской, в нескольких шагах от школы, тоже поднимался черный дым…
* * *
Законченная было борьба возобновилась. И в итоге продолжалась почти всю ночь. Разрозненные постройки вспыхивали одна за другой. Лишь под конец кто-то догадался сунуться в старый покосившийся сарай, и обнаружил там в дальнем углу свечу, заботливо устроенную среди соломы. Но одна спасенная хибара не отменяла потерю других.
Алесия медленно шла по пепелищу. Она не знала сколько сейчас времени, но чувствовала, что совсем скоро рассвет. Залепленные грязью ноги чесались. Ладони, сбитые в кровь, горели. В голове же была какая-то отрешенная пустота.
Из всех построек уцелели только дом, школа и баня. Ну и еще тот древний сарай, который было проще снести, чем ремонтировать. А ведь она не так давно думала, как было бы здорово все здесь перестроить.
Теперь точно придется перестраивать. Что называется — бойтесь своих желаний. Они имеют свойство сбываться.
И невероятно повезло, что никто серьезно не пострадал. Легкие ожоги были не в счет.
Над холмом неспешно растекался запах дыма. У колодца, под руководством эйсы Кэрин, отмывались крестьянские дети. Подойти что ли к ним?
Хотя нет. Потом. Сейчас ей необходимо найти брата. Девушка обвела взглядом холм. Лайон стоял напротив сгоревшего амбара в компании Рглора. Без лишних раздумий, Алесия направилась к ним.
— А… госпожа. — в голосе мужчины прозвучала горькая усмешка. — Горячая же нынче выдалась ночь.
Рглор был непривычно мрачен. Его рыжая, обычно ухоженная борода, сейчас торчала обгоревшими клочками. Одежда местами обуглена. Руки в ожогах.
Алес невольно отвела взгляд.
— Хотела бы я знать, кто это сделал.
Хотя… Догадки у нее конечно были. Но их надо еще как-то доказать.
Рглор пожал плечами.
— Смотри. Кто мешает. Вон он лежит. — мужчина кивнул на распластанное тело.
Однако Лайон тут же шагнул, закрывая обзор.
— Нет. Лучше не стоит.
— Это еще почему? — возмутилась девушка. — Хватит меня постоянно опекать! Я лично приведу этого гада в чувство и вытрясу из него все ответы!
Рглор глухо хохотнул. Но очень странно. Без особого веселья. У Алесии нервы и так были на пределе, а от этого звука ее и вовсе пробрал мороз.
— Он? он же…
— Он сдох. — выплюнул рыжебородый, будто само это слово жгло ему язык. — От огня, или от моей руки, не берусь сказать. Я силу не соразмерял. Когда увидел, как этот паскудник душит Глена… — мужчина скрипнул зубами и замолчал.
Алес медленно обошла брата и приблизилась к телу. Почему-то не было ни страха, ни жалости. Только ненависть и брезгливость. И легкое сожаление, что это не Карис.
Просто мужчина лет тридцати. Худощавый. Лицо покрыто щетиной. Одет как крестьянин, но это еще ничего не доказывает. Долго ли раздобыть себе нужный костюм? Но нужно проверить.
Девушка оглянулась.
— Михаль!
Юный изобретатель не заставил себя ждать. Все еще не выпуская из рук боевую подругу — лопату, он прошлепал по рыхлой грязи и внимательно оглядев тело, вынес вердикт.
— Нет. Не из наших. За левобережцев не скажу, но в Костоломице и Рубайке такого не встречал.
Алесия нисколько не удивилась, услышав ответ. В глубине души она и так знала, что ее крестьяне не стали бы ей вредить. Особенно после того, как она отменила налог на урожай.
Единственный, у кого был мотив отыграться — барон. Увы… тот кто мог бы это подтвердить, теперь мертв.
— Госпожа… — Агнета приблизилась не одна, а в обнимку с Ташей. Обе девицы настороженно поглядывали по сторонам. — Не след бы вам ходить по ночной росе. Эмми тоже переживает. Вернемся в дом. Мы и воду уже подготовили, чтобы вам от копоти отмыться…
Таша поспешно кивнула, но в этот самый момент, ее взгляд наткнулся на распластанное тело. Девица вздрогнула и издала какой-то сдавленный писк. Алес не обратила бы на это внимания. Она догадывалась, что у новой служанки проблемы с нервами. Что, учитывая некоторые события ее жизни, немудрено.
Однако у Лайона реакция Таши неожиданно вызвала интерес.
— Тебе знаком этот человек?
— В-ваше сиятельство… — девица сжалась и еще крепче вцепилась в Агнету.
Новоиспеченная подруга подбодрила ее легким тычком локтя и едва слышным шепотом: — «если спрашивают, надо отвечать».
— Д-да, ваше сиятельство.
— И кто же он? — Лайон говорил мягко, однако даже Алес почувствовала, что брат не потерпит увиливаний от ответа.
Поняла это и Таша.
— Это Тобес Лапси, ваше сиятельство. Конюх. — еле слышно отозвалась она.
Молодой человек прищурился.
— Он тоже служил в доме барона Кьярти?
Девица кивнула, стараясь больше не смотреть на тело.
— Много лет.
— Кто-то еще может это подтвердить?
— Любой слуга из дома барона, ваше сиятельство…
* * *
Ночь давно должна была подойти к концу, однако рассвет все никак не хотел заниматься. Солнце, будто тяготясь своими обязанностями, ленилось забраться на горизонт. Тишина. Предрассветная серость.
Эйса Кэрин устало опустилась на школьное крыльцо и обхватила колени руками. Она знала, что после всего случившегося все равно не сможет уснуть. Двор печально смотрел на нее остатками обгоревших стен.
Девушка вспомнила, с каким отрешенным видом хозяйка поместья обходила пожарище, и едва удержала тяжелый вздох. Алесию ей было искренне жаль. Ведь та вкладывала в это место столько любви и сил… А теперь все ее старания рассыпались пеплом.
И что будет завтра? Захочет ли хозяйка восстанавливать некогда цветущий уголок, или смирится с произошедшим и вернется в столицу?
Кэрин этого не знала. Общепринятые правила вообще запрещали интересоваться, или лезть в дела господ. Ее ведь наняли учить детей. И она должна это делать, пока наниматель не решит ее рассчитать.
Но как же тяжело и муторно на душе. Вернуться в монастырь сейчас, это как спуститься в сырой склеп после яркого солнечного дня. Да, она всегда запрещала себе привязываться к людям или местам. Однако в этот раз что-то пошло не так.
Ей действительно нравилась переделанная из конюшни школа. Нравились ученики, которые не терпели уроки, как неизбежное зло, а искренне радовались каждой удачно начерченной букве. И так удивлялись простым, казалось, вещам.
Как же не хотелось бы все это оставлять. Но
