самосохранения, но даже он не стал бы творить такую дичь у всех на виду. Значит, ради такого «жирного» компромата кому-то пришлось очень сильно постараться. Приложить немало средств и усилий, а главное — возможностей, чтобы откопать это дерьмо. И хоть копают, очевидно, только под Андрея, мало ли что интересного в итоге они еще могут нарыть в том числе и из моей биографии.
— Это принесли сегодня с адресной доставкой, — нехотя говорит Завольский. — И больше ничего.
— Совсем ничего? — рискую уточнить.
— Нет! — снова крысится он. — Если ты думаешь, что там лежало вежливое письмо с предложением о выкупе, то ни хрена подобного. Просто эти фотографии!
Еще один бонус в копилку возможностей невидимого разоблачителя — место проживания таких как Завольский, точно не значится ни в одной адресной книге.
— Если тебя интересует, как — я не знаю! — снова ерепенится боров. — Служба безопасности уже занимается.
— Значит, беспокоится не о чем. Хотя, можно обратиться в полицию.
— С этими фотками?! Ты точно дура! Хотя, тебя же трахает мой сын — странно, что ты вообще на что-то способна.
Можно напомнить ему про схему и утереть нос, но я предпочитаю отмалчиваться. Пусть это будет еще одно оскорбление в копилку к предыдущим, которое я обязательно припомню, когда придет время.
— У полиции свои методы работы, Юрий Степанович, но они могут неплохо копать. Особенно, когда знают для кого. Не обязательно говорить, что на самом деле было в конверте. Дайте кому-то из службы безопасности задание написать послание с угрозами — полиция обязана реагировать на такие вещи. У них свои базы, свои способы узнать информацию. Ксива открывает много дверей, куда вашим охранникам будет сложнее попасть. — Пожимаю плечами, как будто нет ничего более логичного, чем предложенный мною вариант. — Лишним точно не будет, хотя решать, конечно, вам.
Он прищуривается, долго шамкает губами, но я уже и так вижу, что моя идея пришлась Завольскому по душе. Ну и кто из нас безмозглый дурень?
— Ладно, подумаю. — Боров как будто делает мне одолжение. — А ты пока Андрею ни слова. И вообще помалкивай, поняла?
— Разве я давала повод подозревать меня в болтливости? Я теперь тоже часть семьи. Упадете вы — упаду и я.
Что на самом деле даже близко не так, но на всякий случай нужно повторять это почаще, чтобы в башке Завольского образовалась огромная мозоль из мыслей о моей зависимости. Пока он считает меня полностью зависимой от их семейки исполнительной корыстной дурой — я могу и дальше продолжать затягивать петлю вокруг его шеи.
— Все, пошла на хер отсюда, — брезгливо выгоняет меня из кабинета.
Я иду по коридору с видом человека, которого только что вкусно и до отвала накормили, чтобы ни одна живая душа не заподозрила напряжение в нашем счастливом семействе. Сотрудники «ТехноФинансов» меня терпеть не могут, но, если придется — ни у кого не повернется язык сказать, что я плохо относилась к своему тестю.
«Ты где?!» — пишу Андрею, как только сажусь в лифт.
В офисе он не появлялся с самого утра, и вообще вряд ли заезжал сюда больше пары раз за всю неделю. Понятия не имею, где он может быть, потому что с момента свадьбы Андрей как с цепи сорвался — домой приходит после полуночи, обычно бухой или угашенный. Перестал появляться в тех местах, где я могла бы хоть как-то удаленно его контролировать, завел новых знакомых, о которых я вообще ничего не знаю.
Если бы моему мужу было в половину меньше лет, я бы сказала, что у него в самом разгаре подростковый кризис. Значит, самое время перестать пугать и снимать с гвоздя ремень.
Андрей не отвечает, и я набираю его до тех пор, пока не снимает трубку.
— Ты на часы смотрела? — бормочет пьяным голосом.
— Угадай, с кем я только что разговариала?
— Да пошла ты…
— С твоим отцом. В офисе.
— Папа… офисе? — Андрей икает.
— Прикинь, — шиплю сквозь зубы, напоминая себе, что даже очень плохие девочки используют мат только в самых крайних случаях. — У нас был очень интересный разговор о тебе, мой дорогой муженек. Не советую звонить ему сейчас и интересоваться, что именно мы обсуждали, потому что моя голова может полететь с плеч. Догадайся, что в таком случае автоматически случиться с твоей?
— Да что происходит?! — в голосе Андрея появляются визгливые нотки.
Как бы противно это не звучало — такой Андрей мне нравится гораздо больше. Пока он ведет себя как испуганная баба, им гораздо проще управлять, потому что в такой ситуации именно я отыгрываю роль всерешающего папика.
— Кто-то прислал твоему отцу короткую выжимку того, чем ты на самом деле занимался в нашем свадебном путешествии.
— В смысле?
— Не прикидывайся идиотом, Андрей. У тебя это получается гораздо хуже тех кульбитов, в которых гениальный фотограф запечатлел тебя на тех фотках. Знаешь, что я чувствовала, когда твой папаша сунул их мне под нос?!
— Да какие, на хуй, фотки?! — Но дрожащий голос выдает его с головой. — Он что… реально в курсе, что…
— Отец оооочень горел желанием обсудить с тобой всю эту эпидерсию, мой дорогой, но твоя бесстрашная жена взяла удар на себя и напиздела ему, что ты до сих пор не выздоровел после отравления устрицами. И болеешь дома.
— Что… теперь будет?
— Я скоро приеду. И мой тебе совет: дождись меня, прежде чем шевелить конечностями или мыслями, потому что в следующий раз даже я не смогу помешать Завольскому воссоздать ремейк картины, на которой Иван Грозный убивает собственного сына!
Глава тридцать третья: Лори
Глава тридцать третья: Лори
Настоящее
Я говорю помощнице, что еду по делам (выбираю наугад то, что периодически всплывает на повестке дня), покупаю в ближайшей кофейне американо и прыгаю за руль.
Первым делом пишу Данте.
Лори: Кто-то слил Завольскому про Андрея.
Он был в сети несколько минут назад, значит, мы с ним снова в каком-то приблизительно одинаковом часовом поясе. Ну, давай, не молчи!
Глоток горького и крепкого кофе немного приводит меня в чувство. Нужно перестать дергаться, потому что, хоть дерьмо уже случилось, сейчас эта ситуация находится в заморозке, благодаря моим усилиям и тому, что старый боров хотя бы ненадолго,
