Книга Благие пути - Ена Вольховская

— Не ожидал вас так рано, дорогая моя, — доброжелательная улыбка привычно легла на его лицо, но в этот раз, будучи очевидно вымученной, не вызывала ничего, кроме презрительной жалости. — Прошу вас, проходите, не стесняйтесь! Надеюсь, вы простите старого мага за неподобающий вид.

Сдержанно поприветствовав Аврила, внутренне воя, как стая горных врахов, Илинея поднялась на этаж. Находиться с Аврилом наедине колдунья не любила и в обычное время — то интуиция, то ли общая неприязнь к торгашам-Венделия ее наизнанку выворачивала рядом с этим мужчиной и кричала: «Бей или беги!». Но отказывать сейчас, когда она пришла сама, было бы просто неприлично! Напряженная, как сжатая пружина, Илинея опустилась в кресло и отвела взгляд в сторону, словно не замечая плачевного состояния колдуна.

— Я… — Илинея замялась, подбирая слова. Хоть управляющий ей изрядно надоел этим утром, пожалуй, не стоит подставлять его, ссылаясь на жалобы прислуги. — Я слышала, вы сегодня в дурном настроении. Что-то случилось?

— Трагедия, — севшим голосом ответил колдун. — Ужасная, ужасная трагедия! — он, не стесняясь, отхлебнул вино из бутылки. Илинея посмотрела на него испытывающим взглядом, и, не дождавшись иной реакции, Аврил продолжил: — Сегодня утром малышка Рели скончалась.

Сначала вздрогнув и едва не потянувшись к колдуну в утешительном жесте, Илинея тут же себя одернула. С чего бы вдруг Аврил так убивался из-за гибели девочки? Хоть в своем окружении он называл ее младшей сестрой, никаких братских чувств к ней не испытывал. Это всего лишь результат эксперимента, да к тому же не первый.

«Вам не кажется, что лить по девочке слезы для колдуна, который ставил над ней отнюдь не безопасные опыты, настоящее лицемерие?» — подумала Илинея, но вслух лишь спросила:

— Как это произошло?

— Я не хочу об этом говорить, — патетически выдохнул Аврил, драматично склонившись вперед и прикрыв ладонью глаза.

Будь на его месте кто-то иной, Илинея бы уже давно поддалась порыву и принялась бы за сострадательные речи. Но перед ней с переигранными муками и душевными терзаниями сидел именно Аврил, и его нежелание вдаваться в детали заставляло не сочувственно похлопать по плечу, а сомнительно прищуриться. Уж не причастен ли он сам к столь оплакиваемой им трагедии?

Пока колдунья предавалась своим нелегким думам, Аврил продолжил:

— Ваше сердце юно и наивно, преисполнено любовью ко всему живому, но, я надеюсь, ваш ученый дух сможет понять меня, — качнул он головой, и темные волосы скрыли его лицо. — Погибла не просто девочка, — колдунья стиснула зубы, почувствовав укол злости, — пропал труд всей моей жизни! Десятки и десятки лет кропотливой работы!

— Прошу простить меня за прямоту, но, насколько мне известно, до Аврелии было еще минимум пятеро…

— И все они были провальными. Погибали еще на стадии клеток, зародышей, эмбрионов! — колдун подскочил с софы и глубоко вдохнул — заклинание переставало справляться со вспышками гнева. — Все они были не более, чем ступенями на пути к цели! — исполненным пафоса голосом рассказывал он, активно жестикулируя и иногда поглядывая на собеседницу. — Аврелия же выжила! Она росла и развивалась. Она могла стать всем, но стала лишь разбитым бездыханным телом! — он взмахнул руками и замер, тяжело дыша. — Четырнадцать лет страданий лишь за тем, чтобы стать очередной ступенью. Четырнадцать лет в никуда. Сколько еще раз мне нужно начинать заново? Сколько еще жизней отберет этот проект?!

— Так, может, хватит скармливать ему чужие жизни? — поднялась Илинея, с вызовом глядя на Аврила. — Что вам мешает оставить этот проект?!

Колдун посмотрел на нее, как на невиданное нечто. Он резко склонил голову, и тишину разрезал низки гортанный смех.

— Бросить все? Когда уже столько сделано? Ты с ума сошла?! — крикнул он. — Я уже и не помню себя вне проекта. Он вся моя жизнь, буквально! Мне просто нельзя отступаться, — он покачнулся и шагнул назад. — Знаете, Илинея, — голос его вдруг выровнялся, а вместе с голосом выпрямился и он сам, зашагав в глубь второго этажа, вдоль обширной галереи, увешанной портретами чародеев, внешне совсем не похожих на Аврила, — все это длилось невыносимо долго, с тех самых времен, когда я и сам едва окончил обучение. Но сколько бы я ни старался, должных результатов не было. Для их взращивания мне, в первую очередь, не хватало одного. Времени, — они прошли в залитое светом помещение со столиком и парой кресел, смотрящих в огромное панорамное окно. — И тогда… мне отдали его те, кто звал себя моей семьей, — грустно усмехнулся он. — Не все, конечно, были добровольцами, — пробурчал он себе под нос. Илинея же, хоть и услышала его, внутренне напрягшись, перебивать не стала. — Понимаете, дорогая моя, слишком много жизней было отдано за результат этого… эксперимента. У меня попросту нет морального права отказаться.

— И все равно я не понимаю, — исподлобья смотрела на него колдунья. Аврил слегка повернул к ней голову и вопросительно кивнул. — Зачем нужно было все это начинать? Что вам это даст?!

— Ответы, — снисходительно улыбнулся он и подошел к окну, — это даст мне ответы. Все остальное — побочно. Не то, чтобы неважно, просто второстепенно, — он жестом подозвал девушку ближе. — Скажите, Илинея, вы когда-нибудь задумывались, почему наше общество, наш мир устроены именно так? Почему одни при рождении получают поистине космическую мощь, власть над самой материей, а другим же достается лишь физическое преимущество? Почему мы, рождаясь и проживая жизнь в одних и тех же условиях, столь сильно отличаемся друг от друга?

— По тем же причинам, полагаю, что и кошка отличается от собаки, а дерево от куста. Мы просто разных видов, а потому по-разному приспосабливаемся к одним и тем же условиям, — тихо ответила Илинея, стоя чуть позади и опасливо глядя на колдуна.

— Как и всегда, в ваших словах есть зерно истины, но, чтобы понять, что это лишь зернышко, вам не хватает некоего знания, — он сложил руки за спиной и несколько самодовольно повернулся к Илинее: — Закономерность эта существует тысячелетия, а наши виды стали разными лишь относительно недавно, — глаза девушки широко распахнулись, но более ничто не выдавало ее удивления. — Лишь эпоха Первого совета провела эту четкую границу между людьми и магами…

— По всему миру? Не городите ерунду! — возмутилась колдунья.

Колдун рассмеялся.

— А мне казалось, вы будете рады, узнав, что со своей дражайшей подругой даже ближе, чем думали! — он утер несуществующую слезу. — Страны не всегда были столь широко открыты друг другу, дорогая моя, — сокрушенно склонил он голову. — Но даже сквозь занавес, коим оградилась Таврия прошлого, кое-что да просачивалось наружу. Во многих странах уже веками шли процессы разделения, в конце