так помощников хватает. Даже лишние образовались, – ухмыльнулся он.
– Ага, – кивнул Орлов. – Наслышан я про вашу даму с собачкой. Мне дежурный еще вчера о ней все уши прожужжал. Ладно, смотри сам. Но если нужно, то я Баринова вам в помощь дам.
– Нет, пока и так справляемся, – ответил Лев Иванович и широким, спешным шагом вышел из кабинета начальника, прошел через приемную и, даже не взглянув на поздоровавшуюся с ним Верочку, направился дальше.
– Что это он такой злой сегодня? – Верочка посмотрела на вышедшего следом за Гуровым Петра Николаевича.
– А кто его знает. Наверное, несварение желудка приключилось, вот и не в настроении, – ответил тот и, пожав плечами, снова удалился в кабинет.
19
– Как вы меня нашли?
Юрий Витальевич Синичев только что вышел из операционной и все еще был в специальной форме, маске и перчатках, как и полагалось быть хирургу сразу после операции. Когда Гуров представился и сказал о цели визита, Синичев кивнул ему и посмотрел так строго, как может смотреть только врач на непонятливого больного или учитель на нерадивого ученика. Хотя мужчина и был младше Льва Ивановича, но полковнику от его взгляда стало вдруг неловко, хотя он и сам не знал отчего. Понял он этот странный и строгий взгляд только тогда, когда старшая медсестра – черноволосая и горбоносая пожилая женщина, – выйдя из операционной следом за Синичевым, стала выговаривать Гурову:
– Вы чего сюда ввалились, как слон в ресторан? Тут посторонним находиться вообще не разрешено. Тем более без халата и бахил. Кто вас вообще сюда пустил? Таня! – позвала она. – Выведи отсюда мужчину. Безобразие какое-то творится – не хирургический блок, а, прости господи, бордель какой-то.
– Лилиана Матвеевна, это ко мне из уголовного розыска, полковник, – сказал тихо, словно опасаясь возражать строгой помощнице, Синичев.
– И что, если он из уголовного розыска? – Лилиана Матвеевна уперлась руками в бока и с вызовом посмотрела на Гурова. – Пускай уголовный розыск у себя в Управлении командует и ходит там, как ему пожелается. А тут моя вотчина, и я хочу, чтобы соблюдались правила, которые установила даже не я, а Минздрав. Не положено входить в хирургический блок с улицы без надлежащей одежды, будь ты хоть сам министр МВД. Выйдите, – безапелляционно указала она Льву Ивановичу пальцем на выход.
– Не ругайтесь, пожалуйста, я уже выхожу, – улыбнулся ей Гуров. – Я буду ждать вас за дверью, Юрий Витальевич.
– Да-да, через пять минут я выйду, – отозвался Синичев и пошел мыть руки.
– Так как вы меня нашли? – Хирург подал Гурову мягкую, почти женственную, с длинными пальцами и узкой ладонью руку.
Они стояли на крыльце больницы, куда Синичев вывел Льва Ивановича, заявив, что у него не так уж и много времени на разговоры. Мол, перекур двадцать минут, и снова нужно идти работать.
– Через вашего одноклассника Андрея Верейкина, – ответил Гуров. – Его, в свою очередь, нашли через «Одноклассников». Андрей посоветовал нам поговорить об Александре Анохине именно с вами. Сказал, что вы дружили в школе, а потом даже вместе поступали в медицинский.
– Было дело, – с серьезным видом кивнул Синичев. – Только я Сашку уже лет десять как не видел. И даже не знаю, где он. Он в институте ведь только три года отучился. А потом бросил. Не мое это дело, говорит, людей резать, я крови боюсь. Хотя вовсе он крови не боялся. Это так, больше понты у него были – причина, чтобы не учиться дальше. Он у нас ходок был.
– Имеете в виду, что женский пол любил?
– Ха, любил. Скорее они его любили, – усмехнулся Синичев и спросил, доставая из кармана пачку «Мальборо»: – Курите? – Получив отрицательный ответ, он сказал: – Правильно делаете. А я вот курю. С четырнадцати лет. Знаю, что вредно, а бросить не могу. Наверное, из-за профессии.
– Так врачи вроде…
Гуров хотел сказать, что врачам, наоборот, не положено курить и дурной пример пациентам показывать, но Синичев его прервал, поняв с полуслова, что Лев Иванович имел в виду:
– Э нет, не скажите. – Юрий Витальевич глубоко и с удовольствием затянулся. – Среди врачей и медсестер и даже среди сиделок и санитарок очень даже мало некурящих… – Он чуть подумал и добавил: – И непьющих тоже мало. А все почему? А потому, что во врачи и вообще в медики кто обычно идет? Идут люди сострадательные к чужому горю, к чужим болезням и бедам. А смотреть на эти мучения человеческие и быть ответственными за здоровье, а то и жизнь людей очень даже нелегко. Курево же и алкоголь помогают справляться со стрессом. Вот и получается, что те, кто дает другим советы о вреде курения и пьянства, сами этих советов не соблюдают.
– Вам виднее, – не стал спорить с говорливым хирургом Лев Иванович.
– За Анохиным еще в школе девчонки табунами ходили, – стал рассказывать Синичев. – И никто из нас, из пацанов, никак не мог понять почему. Сашка красавцем не был. Симпатичный – да. Но мало ли мальчишек смазливых у нас в классе было! А вот поди ты – именно его почему-то все девочки замечали больше остальных. Харизма у него такая, что ли? Из-за него у нас в классе одна девчонка под машину бросилась. Хотела с собой покончить после того, как Сашка ее… В общем, поматросил и бросил, как принято говорить.
– Девушка жива осталась?
– Жива, но позвоночник сломала и теперь в коляске передвигается. Красивая была девочка, а вот как получилось. – Синичев поморщился. – И в мединституте та же история была: сегодня у Сашки одна подружка, завтра – другая. Даже дрались из-за него. Сашку даже отчислить за эти все безобразия и распутство хотели, но он, как студент-медик, был очень уж перспективным. Учился легко, и вообще у него все всегда отлично получалось. Практику на «отлично» сдавал. Думали, из него второй Бурденко или Рогозов получится, а он взял и бросил все, когда никто от него этого не ожидал. Может, на него так смерть отца повлияла, кто знает. Анохин не любил ни с кем откровенничать о своих переживаниях. Даже с лучшими друзьями скрытничал. Делал вид, что у него всегда все в шоколаде.
– А с кем, кроме вас, Анохин был дружен? Может, кто-то из ваших бывших однокурсников знает, где его сейчас можно найти?
– Не, Саня ни с кем, кроме меня, близко не сходился в университете. Отношения у него со всеми хорошие были, особенно с девчонками, – хохотнул Синичев. – Но из близких друзей у него были только я и Шурик Белокуров.
Фамилия Белокуров
