Книга Твое злое великолепие - Кара А. Хэвен

глазами. Действительно, смотря на его внешность, не удивляешься, почему именно он стал главой храма — Божественным Учителем. С легкой грацией Авраам присел на единственный, напоминавший трон, стул и с нескрываемым высокомерием взирал на них, словно ему известны все секреты их недавней вылазки.

— Паладин Габриэль и святая Анфиса… вы очень знамениты в Веспоне, особенно четко ваши имена упоминались в восстании против прошлого короля Генриха. — ровным тоном начал Авраам, не отводя от них изучающего взгляда. — А теперь свадьба и внезапное нападение алур прямо в один день, думаете, я не могу сложить эти факты?

— Конечно нет, Ваше Святейшество. — Габриэль прищурился.

Он был уверен, что Божественный Учитель пока ничего им смертельного не вынесет, даже если и знал некоторые моменты их участия в восстании. Ему легче сейчас обвинить короля Пэспелы, а потом переключиться на короля Людвига, используя Габриэля и Лилит как пешек, в этой сложной борьбе умов. Но ведь и Людвиг не глуп, и он прекрасно понимал, чем должно было закончиться это празднество перед тем, как отправил их сюда. Габриэль предполагал, что тот уже подготовил все самые необходимые меры, чтобы освободить их от мести храма.

— Вот как. — Авраам слегка улыбнулся, но его глаза все еще пристально наблюдали за пришедшими «синтонами», как за мерзкими грызунами, — святая Анфиса и паладин Габриэль, из-за вашей неосмотрительности и халатности в планировании собственной свадьбы, которую вы настояли организовать сами, в храм проникли заклятые враги синтонов — алуры, убившие бесчисленное количество братьев и сестер из верхнего кольца храма. В связи со всем этим, я выношу приказ о вашем отлучении от храма Корлес. Отныне, вы не имеете право использовать имя храма Корлеса и звания, что были вам жалованы храмом. Все ваши привилегии аннулируются, а достижения будут стерты из истории храма. На этом все. Покиньте храм как можно быстрее.

Лилит и Габриэль внимательно слушали Авраама, не смея прервать его, и на мгновенье застыли, стоило им услышать о собственном изгнании. Отлучение является позором для любого синтона, это даже более жестокое наказание, чем казнь на месте, однако Лилит была довольна этим результатом. Можно сказать, что это один из наилучших желаемых исходов, что она могла себе представить. После отлучения, даже если позже они узнают, что Лилит и Габриэль являются алурами, то у них не будет столь сильной негативной реакции, как если бы они продолжали служить, при этом являясь теми заклятыми врагами храма.

Девушка ухмыльнулась. Она чувствовала, что именно в этом и состоял план ее отца и Людвига, особенно вспоминая тот день, когда Ронан зачем-то встречался с Авраамом.

— Как прикажите. — Лилит схватила Габриэля за руку, перед этим успев сделать легкий реверанс Божественному Учителю, и ушла из зала.

Она торопилась, словно боялась отклика Авраама с его последующим изменением их наказания, но этого не произошло. Чуть не выбив дверь, Лилит вылетела в коридор и отправилась в свою комнату — собирать вещи.

— Черт, я действительно сильно испугалась, — девушка пыталась отдышаться после столь стремительной «пробежки» по храму, она скосила глаза на Габриэля и, видя его расслабленную позу у створки двери, ее лицо приобрело легкий румянец, но не от смущения. — Хе-хе, ты вообще, что ли не волновался с самого начала? Только я одна чувствовала себя в опасности?

— Я просто верил в план твоего брата и отца. Они бы точно не дали тебя в обиду. — пояснил Габриэль, чувствуя на себе пронзительный взгляд девушки.

— Знаю, я тоже хотела в это верить, но… чувство, когда твоя жизнь зависит от другого человека, даже если это твой родственник, немного… удручает. Это, должно быть, самое ужасное ощущение за всю мою жизнь. Понимаешь, я после всей этой ситуации никоим образом не захочу гадать: «справился ли мой брат с возникшей проблемой или я действительно сегодня умру?», мне просто теперь хочется пожить немного для себя и избавится от всей той усталости, которая скопилась за последние лет десять…

— Понял, не нервничай ты так. Теперь мы свободны и больше нет никаких планов у верхушки на нас. Мы сможем, наконец, уделить время друг другу.

— Нет, осталось одно незаконченное дело. Мне нужно самой встретится в тюрьме с предательницей и увидеть ее страдания, а после… хочу посетить могилу Генриха.

— Хорошо, тогда выдвигаемся?

— Да.

* * *

Авраам с предвкушением ожидал своего следующего гостя, нетерпеливо стуча пальцами по подлокотнику. Через несколько минут к нему вошли несколько рыцарей, тащивший за собой хрупкое девичье тело, израненное и слабое. Золотые волосы стали похожи на грязную швабру, наполненную колтунами, а большие голубые глаза смотрели на Божественного Учителя со злобой и ненавистью всего мира.

— Думала, раз на твоей стороне алуры, то я не смогу до тебя добраться? М? София? — без особой интонации начал Авраам, смотря на собственную дочь с редкой жестокостью.

— Мне плевать, главное, я смогла немного подбить твою корону и мне этого достаточно. — ее хриплый голос иногда надламывался и переходил в шепот, но даже так ее мог услышать каждый находящийся в помещении человек.

— Не боишься умереть? — Авраам прищурился и тон его стал более угрожающим.

— Пха, если мне и суждено сегодня умереть, то я умру достойно и красиво, даже если буду гнить в земле! В отличии от тебя, ублюдок.

Божественный Учитель устало вздохнул и потер виски. Он подозвал к себе ближайшего рыцаря и, забрав из его ножен меч, медленно направил серебристое острие к шее дочери, смотря в ее решительные глаза и запоминая насмешливую ухмылку.

— Да будет так.

Взмах меча рассек воздух и на полу заблестели алые искры, хранящие в себе недавнее тепло живой души. София, будто не чувствуя боли, потрогала горло, ощущая пальцами горячую жидкость, и начала задыхаться. Она последний раз взглянула в глаза бездушного отца, прежде чем упасть, смотря своим остекленевшим взглядом на приближающуюся к ней чью-то обувь. Звуки на фоне стихли, и темнота накрыла мир. Сознание неторопливо покинуло ее, оставив на щеке едва заметный мокрый след от испытанного ужаса и боли.

— Повесьте ее тело перед воротами храма. Пусть все, кто посмеют помыслить о предательстве, подумают дважды, прежде чем совершить его. — приказал Авраам, вытирая забрызганное кровью лицо белым платком. — а тела жертв унесите алхимику, он знает, что с ними нужно делать. Через три дня также снимите тело Софии и отнесите ему.

— Есть, Ваше Святейшество! — хором прокричали рыцари и, схватив мертвое тело за ноги, потащили его к воротам.

От молодого преступника из восьмого нижнего этажа Авраам узнал, что, поедая тела синтонов, он мог