Простой почтовый конверт, ничего необычного. Но вскрыв его в карете, я охнул. Там было письмо. Благодарственное. На бумаге с гербом и личной подписью императора. В письме сухим официальным языком высказывалась сердечная благодарность за проделанную работу, за тот великолепный домашний фильм, что наша компания сняла для императорской семьи. И еще чек на тысячу рублей. Но не это было главное. Главное то, что в этом же письме нашу компанию официально просили стать…, как бы это сказать…, семейным документалистом. То есть, предлагали снимать значимые торжества, встречи и выезды Императора. И ближайшие съемки мне предстояло делать уже в феврале месяце, когда императорская семья запланировала провести костюмированный бал. И это было здорово. Свернув письмо, я остаток пути до дома ехал с глупой улыбкой, а мои электроники, искоса поглядывая на меня, негромко шептались. Гадали, что же такого было там написано.
Конечно же, в этот великий праздник я пропустил все что только было можно. Не был на службе в церкви, благополучно проигнорировал сочельник и наплевал на пост. Я совершил много грехов с точки зрения церкви и это обязательно припомнят и священник и соседи, но мне было все равно. По своим убеждениям я умеренный атеист, верю лишь в высший разум где-то там в непостижимой глубине вселенной, которому не очень-то интересны дела, творящиеся на нашей земле. И в церковь хожу с той лишь целью, чтобы не было пересудов. В паспорте написано «православный» вот я и подтверждал, изображал из себя приверженца. Маринка, супруга моя, в общем-то, приняла мою точку зрения и лишь изредка напоминала, что надобно сходить в храм, отметиться. Вот я и ходил, исполнял обязанность. И крестился я по первости через силу — непривычное для меня было это дело. Сейчас уже привык, рука осеняет бренное тело, не обращаясь за командой к центральному процессору — молотит по набитой тропинке лоб-пузо-плечо-плечо как лопасть вертолета. Только ветер свистит.
И вот, я приехал домой, блаженно улыбаясь, и завалился домой, занося с порога прилипший снег. Зинаида встретила, приняла верхнюю одежду, трость, убрала в сторону сапоги. Вышла Маришка с Дарьей на руках. Доча, увидав меня, радостно заголосила и потянулась ко мне.
— Ну, иди сюда, иди, — с готовностью перехватил я ее. — А у папки сегодня радость большая.
— И какая же? — не слишком довольно поинтересовалась супруга. Не понравилось ей, что с утра я быстро убежал, не уделил ей малую толику внимания.
— А вот… Зина, там в пальто во внутреннем кармане письмо. Достань.
И Маринка, завладев письмом, углубилась в чтение. И с каждой проходящей секундой ее лицо разглаживалось, уходили хмурые морщины, а под конец и вовсе, брови взлетели вверх, а глаза округлились.
— Ну что? Муж у тебя молодец или нет? — с хитрой усмешкой спросил я, спасая усы от Дашкиных цепких пальцев.
— Ой, молодец! — вздохнула она. — Как же здорово! Это что же, ты теперь никуда не поедешь? Ой, как хорошо-то!
— Придется поехать все одно, — возразил я ей и перехватил дочу поудобнее.
— А как же ты поедешь-то? А письмо царское как же?
— Вот в феврале сниму бал лично, а потом и поеду. А потом придется на операторов своих надеяться, да Мишку просить присмотреть.
Моя супруга не скрывала своего недовольства. Всегда говорила откровенно, что не желает, чтобы я уезжал к черту на кулички за непонятно каким делом. Обмолвился я ей как-то о сроках, предположил, что не будет меня более года, вот она и расстроилась. И после этого пилила меня все время, искала доводы не отпускать. И сейчас она получила в руки такой повод меня отговорить.
— Не надо никуда ехать, Васенька. Зачем тебе этот порт? У тебя задание царское, такими предложениями не разбрасываются. Пускай Михаил едет. А что? Скажи Зин?
— Зин, молчи, — волевым жестом осек я экономку. — Не вмешивайся. На-ка Дарью подержи. И ступай…
Пришлось Зинаиде подчиниться. Она молча перехватила мою дочку, выразительно зыркнула на Маришку и вышла. И едва за ней закрылась дверь, мы услышали ее зычный требовательный голос:
— Варька, сюда иди! Почему посуда до сих пор не мыта?!
Я усмехнулся. Зинаида баба конкретная — без раздумий приложит неугодного человека и матом и палкой. Прислуга у нее на цыпочках ходит, боится — мне на глаза стараются не попадаться. Меня, в принципе, такой расклад устраивает. В памяти до сих пор сидит та история с рано оформившейся девочкой, что пыталась меня соблазнить. А повторения я не хотел.
Потом я целый час разговаривал с супругой. Убеждал ее, что мне просто необходимо ехать на Дальний Восток, без меня там никак. Война — да, будет, но я в ней участвовать не собираюсь, отсижусь либо во Владивостоке, либо в Китае. И это совершенно безопасно. Так я ей говорил. Убеждал с таким жаром, что и сам почти поверил в то, что мне удастся выйти не замаранным кровью. Даже поклялся ей, что буду там вести только дела фабричные. Налажу кое-какое производство, организую продажи, заведу полезные знакомства и сразу же домой. Может, сниму там фильму про тех же самых боксеров. Вроде бы ее убедил. Или же она просто сделала вид, что мне поверила. Про то, что будет война с Японией она, конечно же, знала — как-никак сама же и редактировала мои тексты от имени Жириновского. Но вот не знала насколько трагичной эта война окажется для нас и не подозревала какие последствия вызовет. Да и я, если честно, судил о грядущем событии только лишь из своих куцых знаний. Но как бы ни убеждал я Маринку в полной моей безопасности, сам я в этом до конца уверен не был. Война, знаете ли, такое дело — прилетит шальная пуля и конец истории. И прощай Великая Россия. Поэтому, я в который раз от всего сердца поклялся Маринке, что не буду там делать глупости. Найду самый безопасный угол, обложусь мешками с песком и во чтобы то ни стало сохраню себя для своей семьи.
* * *
Клейгельсу мы радио поставили несколькими днями позже. Съездили к нему домой, смонтировали и удивили его супругу, тут же продемонстрировав. Условная цена в тысячу рублей поразила всех и удивила, а эксклюзивность подарка лишь повысила значимость. Я с Мишкой у градоначальника стали самыми дорогими гостями. Нас не захотели просто так отпускать, напоили, накормили, едва ли спать не уложили. В общем, хорошо провели день, весело и полезно. Единственно, супруга Клейгельса причитала, что мы не прихватили с собой своих супруг. И Мишка,
