головой. Даже ребенку известно, что нельзя у земных щелей жилье ставить, там, где скот беспокоится, где землю часто трясет: духи в таких местах, как в пустыне или топях, суть свою меняют, злыми становятся.
Просили люди спасти их от проклятых луней, обещали все золото отдать и всех прекрасных девственниц в жены. Но отказался Мастер от даров…
Света довольно хмыкнула.
…попросил только надоить ему сорок кувшинов молока кобыльего и дать сорок лепешек сырых.
— Хотя нет, — сказал, — тридцать две сырых и восемь испеченных.
…Пришла ночь. Люди попрятались в ямы под юртами, а Мастер развел огромный костер и сидит себе под боком у спящей кобылицы, молоко пьет, лепешки ест. Засвистело вокруг, загудело, и спустилась со скал серебристая стая луней — совиными крыльями машут, змеиные пасти открывают. Увидели Мастера, набросились на него — тот их, смеясь, клинком сечет, словно и не боится, прыгает вокруг, дразнит, а они ветром вокруг рассыпаются и снова собираются. Час идет битва, два идет, три — никто верх взять не может.
Тут вдруг упал Мастер. Поднялся с трудом, клинки опустил и крикнул:
— Вижу я, что сильны вы, духи воздушные! Не справиться мне, сыну Инлия и Воды, с вами никак! Очень вы сильные, позор мне и горе! Отвернется от меня отец!
Духи загудели, перестали нападать, ближе подлетели, слушают. Ведь каждому похвала себе приятна, а уж перед создателем как не погордиться?
— Пойду руки на себя наложу, — кричит Мастер, — не вынесу обиды!
Духи вокруг замельтешили, засвистели — вот какие они могучие, самого могучего победили!
— Только позвольте вам поклониться, — говорит Мастер, — дары преподнести. Кувшины с молоком: думал себе забрать, но раз вы меня победили…
Всем известно — нет для воздушников слаще лакомства, чем молоко. Духи от жадности мимо Мастера как полетят, и один за другим в кувшины ныряют, один за другим пить начинают. А Мастер дождался, пока последний лунь в кувшин нырнет, и давай наскоро лепешками сырыми горлышки залеплять. Залепил, сверху знак Инлия запирающий на тесте начертил — и поставил в костер кувшины те запекаться. Стали лепешки от знака и огня твердыми, как камень.
Духи, когда молоко выпили, захотели выбраться — а нет пути обратно. Зашуршали они изнутри, застучали, стали на все голоса просить выпустить, обещали служить Мастеру, не обижать больше никого…
— И что, Чет их выпустил? — волнуясь, спросила Светлана.
— Нет, конечно, — ответил Вей Ши с гордостью. — Слово, данное в неволе, ничего не стоит, разлетятся — и ищи их потом, а еще и пакостничать начнут. Повесил на яблоню и так и оставил.
— Хорошая сказка, — улыбнулась Света.
— Это не сказка, — покачал головой наследник. — Сейчас земля в той степи так разошлась, что образовалось в ней длинное озеро. А у озера есть яблоневый лес. Посреди леса растет старая-старая яблоня, на ветках которой висят тридцать два запечатанных кувшина. И до сих пор в них шуршат, стучат и просят отпустить их духи. Я там сам был.
— Тридцать два? — уточнила Света. — А зачем же Чету сорок кувшинов молока нужно было?
— Кочевники его тоже об этом спросили, — усмехнулся Вей Ши. — А он ответил: «Голодным я очень был, люди! А вы мне ни поспать, ни пожрать не дали, сразу пришлось вас спасать».
Светлана смеялась так, что из дверей стали выглядывать слуги.
— Ты обязательно приходи завтра, — попросила она его на прощание, вытирая слезы от смеха. — Расскажешь мне еще историю про Чета?
— Расскажу, — буркнул Вей Ши с неловкостью: роль сказочника ему была непривычна. Подхватил корзину и ушел.
Снаружи, у стены он задержался, разглядывая из-за спин зевак и пришедших попытать счастья клинки учителя. Рукоятки мерцали голубоватым светом, освещая кривоватую, явно сделанную наспех надпись над ними:
«Кто из стены достать оружие это сможет, того возьму я, Мастер Четери, к себе в ученичество».
Удивительно, как быстро даже в отсутствие телефонной и магической связи новости облетели Тафию и окрестные земли. Теперь круглые сутки у ворот толпились люди — кто-то пробовал свои силы, кто-то наблюдал и подбадривал. Почти все — мужчины, от мальчиков до стариков. Но заметил Вей Ши и рослую смуглую девушку в мужской одежде, попробовавшую вытащить оружие. На удивление, мужчины вокруг не насмешничали, а по шепоткам понятно стало, что это дочь кузнеца, которую отец за неимением сыновей научил своему делу. Но и ей не поддались клинки, и она долго стояла рядом с Веем, печально наблюдая за теми, кто пытался после нее.
Внутри поднялось желание все-таки попробовать самому — но наследник поспешно отступил и почти бегом направился к храму.
Так неделю после ухода Мастера он заходил к его жене, развлекал ее историями и оставлял улыбающейся. Этот долг он исполнял с усердием, как и заботился о феби Амфате. Но оставался еще один долг — перед девочкой Рудлог. Стоило навестить ее, поучить… уже девять дней прошло с момента открытия ее дара и переезда в Йеллоувинь, и нужно было исполнять слово, данное деду.
Который по-прежнему молчал и закрывался от Вея, как и отец.
Уже вечером, закрывая глаза на циновке в келье, Вей Ши признался себе, что не пошел бы в сон к маленькой трещотке, если бы не следовало узнать, что происходит в императорском дворце. И ради этого он был готов вытерпеть болтовню маленькой Юноти сколько потребуется.
«Ка-ро-ли-на», — произнес наследник, как только расступился ментальный туман, открыв ему водопад и пышную зелень лакуны. Четыре слога как четыре росчерка кисти, обрисовавшие сияющий дверной проем на берегу озера.
Вей шагнул в него… и врезался лбом в невидимую преграду. Несмотря на то что преграда была воображаемой, в глазах потемнело вполне реально.
Сияние стихло, и с той стороны он увидел белокурую и кудрявую Каролину Рудлог в пышном детском платьице и шляпке, проезжающую мимо на маленькой двуколке, в которую был запряжен пони. Принцесса улыбалась во весь рот, кричала «Эй!» и «Быстрее!» и Вея не видела.
Наследник ошарашенно ощупал проем. Слабенький запрет, конечно, — небольшое усилие, и наследник аккуратно стал стирать ладонью преграду, осторожно, чтобы не навредить сознанию связанной с ним.
— Девочка! — позвал он раздраженно. — Каролина! Каролина!
Ткань сна подернулась рябью, пони и колеса двуколки потекли дымкой. Принцесса, все так же улыбаясь, повернула голову и уставилась на него пустым взглядом.
— Ты спишь, — с нажимом проговорил Вей Ши.
Она еще несколько секунд продолжала смотреть на него, улыбаясь. Затем в глазах что-то дрогнуло, и она огляделась — сон тут же растекся туманом, оставив ее в
