Книга Все двери открываются наружу - Тори Ист

Он, как мог, пытался вселить в нас уверенность и хоть немного успокоить. Но сразу же после этих слов по одной из стен побежала, расширяясь, большая трещина, а полы и крыша начали жалобно скрипеть.

Мы с Широй, как по команде, резко кинулись к остальным, чтобы открыть дверь и убраться отсюда. Но ничего не вышло. Словно все вокруг накрыло невидимым куполом или силовым полем, которое не позволяло использовать никакую Энергию. Еще одна попытка, снова и снова. Бесполезно. Результат оставался прежним. Мы были беспомощны. И, либо нас раздавит в рушащемся доме, либо мы подчинимся и выйдем наружу к безжалостным палачам.

— Без паники, — срывающимся голосом пролепетала Шира, — снаружи тоже есть наши амулеты, так что это ослабит их воздействие на нас. Ведь так? Так, я надеюсь, — последнее она произнесла уже еле слышно. — А там мы попытаемся уйти. Главное сейчас, выбраться из дома.

Девушка посмотрела на остальных в поисках поддержки или других вариантов. Айрис и я беззвучно с ней согласились, разделяя ход ее мыслей. Ничего другого и не оставалось. А Рэй никак не отреагировал. Трещина в стене вызвала обрушение его уверенности, и ощущение мнимой безопасности, которым мы лживо прикрывали свое беспокойство, испарилось вместе с ней. Морально в этот момент маг окончательно был сломлен. Он боролся слишком долго. Сначала в одиночку, потом вместе с нами. Чрезмерно большое давление, постоянный риск и тяжелая ответственность привели к этому. Невозможно жить, не совершая ошибок. Каждый выбор несет за собой последствия. Каждый поступок имеет свою цену. Рэй не ответил ничего. Просто сжал кулаки и направился в сторону выхода. Осознавая безысходность, и мы, не мешкая, отправились за ним.

Стоило нам всем четверым выйти из дома, как в одну секунду все строение, словно карточный домик, с шумом и треском сложилось вовнутрь, подняв облако пыли, что мрачной тучей овеяло нас в предзакатных лучах солнца. Во дворе кольцом, плотной стеной стояли люди в доспехах и черных балахонах с капюшонами, скрывающими лица. Несколько фигур, выделяющихся обмундированием и, должно быть, статусом, стояли впереди, прямо напротив нас. В руках мужчины, стоящего по центру, был массивный жезл или посох, что дополнительно возвышал его положение относительно прочих.

Все наши жалкие надежды на спасительный шанс побега развеялись в воздухе, улетучились, как только мы оказались снаружи. Конечности будто налились свинцом и отказались подчиняться. Все мышцы в теле оцепенели, парализовав любые движения. Подвижным оставался только разум, который подсказывал, что это конец.

Два из трех, стоящих впереди мужчин, поочередно громко и твердо произнесли:

— Все преступники явились.

— Объявляется начало карательного суда. Выносится приговор.

После этой фразы центральная фигура ударила жезлом о землю и еще более низким и мрачным голосом начала монотонно, словно вбивая железные сваи, озвучивать страшные слова.

— Подсудимый один, обвиняемый в многочисленных преступлениях с использованием магии, браконьерской деятельности против магических существ, убийстве Стража-карателя, и подсудимый два, обвиняемая в преступлениях с использованием магии, приговариваются к смертной казни на месте. Подсудимый три, совершивший нападение на Стража-карателя, ранее получил наказание от пострадавшего в виде смертельного ранения и признается более непричастным к делу. С него обвинения снимаются. Приговор вынесен. Приводится в исполнение незамедлительно.

Заключительный удар жезла, после которого реальность для меня была словно в тумане. Все случилось вне времени, меньше чем за мгновение. Мысли не поспевали за действием, и невозможно было осознать происходящее также, как невозможно было в него поверить. Два громких хлопка, прогремевших на развалинах дома Айрис. Два ослабевших бездыханных тела упали у моих ног. А я не мог даже закричать. Больше я не видел, не слышал, не ощущал ничего. Весь мир рухнул в один миг. Что-то сломалось внутри, болезненно сжалось и каменной глыбой упало на еле бьющееся тяжелое сердце. Фигуры в балахонах отступили и одна за другой исчезли из виду.

Солнце зашло. Наступила полная темнота.

* * *

Не знаю, сколько прошло с того утра, как я покинул Айрис, разрушенный дом, руины моей жизни, два мрачных холмика сырой земли под старой яблоней. Недели, может месяцы… Время, как и все остальное, потеряло всякий смысл. За окном в комнате с видом на космос попеременно становилось то темнее, то светлее. Сменялись дни. Но мне было все равно. В полном одиночестве и душащей тишине я лежал на куртке в черном, потрескавшемся после пожара углу, смотрел на полуразрушенный потолок, обгоревшие стены, пылинки, лениво плавающие в застоявшемся воздухе. Я не мог спать. Во сне меня постоянно преследовала одна и та же мучительная картина. Поэтому мозг существовал в состоянии полубреда, возможно иногда забывался, застилая сознание пеленой, проваливаясь в глухой полумрак, а затем также незаметно возвращал к активности мысли, транслирующие только белый шум.

Когда нестерпимо одолевал голод, приходилось выбираться наружу, но лишь на несколько минут — туда и обратно. Я открывал дверь в любой магазин, который приходил на ум, словно призрак появлялся среди стеллажей, не глядя беря первое, что попадется под руку, и также тихо возвращался в свою мрачную глухую нору.

Когда становилось совсем невыносимо, я несколько раз выходил из комнаты. Доходил до реки, все также резво и живо стекающей с гор в зеленую долину, и молча смотрел на воду. Ее шум был единственным звуком, который находил меня в этом месте. Куда бы я здесь не пошел: в долину, в горы, дальше по реке — все равно быстро возвращался к низкому крохотному строению из одной разрушенной комнаты с одним окошком. Все-таки это искусственный мир, созданный когда-то для меня, и ставший теперь моим затворническим убежищем. Скорее всего, ему суждено стать и моей могилой, где больше никто и никогда меня не найдет.

Я многое искал в жизни и многое нашел. Но совершенно все потерял. Была ли в этом моя вина или подлое стечение обстоятельств, на которые мы не в силах повлиять? Какая разница. Всякое случается, но все равно все проходит. Пора закончиться и этому.

С того места на полу, где я сидел сейчас, облокотившись спиной на стену, на меня из окна во всей красе смотрел сказочный космический небосвод. В тот первый раз это зрелище приковало к себе мое внимание. Сейчас же я не чувствовал от него никакого, даже самого слабого, отклика в своей душе. Это подтверждало то, что я дошел до предела. На полке тоскливо стоял стеклянный шар, символически обозначающий дом двоюродной прабабушки. Улыбка Элис возникла у меня перед глазами. И даже ее