— Хотя обладаешь не меньшей силой. В тебе такая же темная сила, Лена. Зачем тебе Валентайн, чтобы показать мне маму? Ты можешь сделать это сама!
Глава 34
После разговора с Соней настроение падает ниже плинтуса. Я прекрасно понимаю, что она права, я сама могу… да многое могу. Но моя Соня никогда не стала бы подвергать меня опасности, прекрасно представляя, на что способна темная магия, в кого она может меня превратить. У нее перед глазами живой пример, и этот живой пример она ненавидит всем сердцем, но все-таки она сказала то, что сказала. Я злюсь на нее из-за этого и на себя за то, что я — невольная пособница ее брака. Или как правильно сказать?
Причина. Причина, по которой она вышла замуж за Сезара. Чтобы спасти меня.
Но может, все-таки этот ритуал не так страшен? И я действительно смогу его провести?
— Дура ты, Лена. Твоей Соне на тебя плевать.
— Заткнись, — шиплю я, размыкая магический контур двери и шагая в комнату. Сейчас мне реально хочется эту Ленор прибить, но, как только я вижу сидящего на кровати Валентайна, про нее забываю тут же. И вопрос «What the fuck?!» — далеко не единственный, который крутится сейчас в голове.
— Я иду с вами к алтарю Горрахона, Лена, — произносит он, поднимаясь. — В официальном составе сопровождения от Академии меня нет, но я вызвался добровольцем. Надеюсь, ты понимаешь, почему. И еще я хотел, чтобы ты узнала об этом от меня.
— Для этого ты вломился в мою комнату? — спрашиваю я. — Виритты уже нет, не работают?
— Я вломился в твою комнату, потому что хотел с тобой поговорить лично.
— И потому что можешь! — Я хлопаю в ладоши, а он набрасывает заклинание тишины. — Ты же у нас через Загранье ходишь, знаешь все ходы и выходы, и вообще тебе плевать, что у меня есть право на неприкосновенность.
— Ты так волнуешься, потому что к тебе должен прийти Люциан, Лена?
Его глаза сужаются, а у моя челюсть (явно для баланса) тянется к полу, делая мой рот похожим на букву «О».
— Ах, ну да. Как я могла забыть. Скандал дня в Академии.
— Мне плевать на скандалы дня, вечера и ночи, — он приближается ко мне так быстро, что мои глаза едва улавливают это движение, — но я как минимум заслужил объяснений.
— Вообще-то нет. Ты спал с Ленор. — Я складываю руки на груди. — Но если тебе интересно мое мнение, а не Эстре, это была подстава. Меня хотели выставить идиоткой те, кто ими являются на самом деле, и им это удалось. Знаешь, в чем причина наших с тобой недопониманий, Валентайн? В том, что ты не веришь в меня, не знаешь меня и узнавать не хочешь. Так вот, для той, с кем ты спал, может и в порядке вещей прыгать из постели в постель, но не для меня.
Я выдаю это все на одном дыхании, а потом указываю на дверь.
— Уходи. Хотя можешь опять лифтом Загранья воспользоваться. Или порталом. Мне уже плевать!
— Ты говоришь со мной так, будто я тебе чужой.
— А ты и есть чужой! — кричу я, мигом растеряв все остатки самообладания. — Только чужой мог два месяца не замечать, что рядом с ним другая! Мне плевать, что она на меня похожа, мне плевать, что я должна войти в положение всех, кто рядом со мной, потому что у них обстоятельства, а у меня — нет. Да у меня тоже обстоятельства! Ты хоть представляешь, что я чувствовала, когда вы с ней… я…
— Aerdmerr Haerr Mester Eindorr. — Заклинание ударяет в меня и пластом ложится поверх сознания. Пластом или тонкой пленкой тумана. Она растекается по моим мыслям, по моим чувствам, словно ослабляя их и меня вместе с ними. Ноги становятся ватными, Валентайн подхватывает меня на руки и укладывает на постель. Сквозь всю эту облачную вату я еще пытаюсь что-то сказать, и получается примерно следующее:
— Чт… ты с мн… сд… л…
— Прости, Лена. По-другому я не могу. Не могу тебя потерять, — Валентайн словно говорит это снаружи, но он говорит это внутри. Он будто в моих мыслях, вплетается в них, в каждую из них и начинает перебирать, как будто я — мешочек с соломкой, и он эти соломинки отделяет одну за другой. Пока не находит то, что нужно, два месяца с Ленор. Все эти мысли, все эти чувства. — Ты забудешь о том, что произошло, завтра ты проснешься с мыслью, что переехала сюда, чтобы быть поближе к друзьям. Ты будешь помнить, как волшебно мы с тобой провели эти два месяца.
Я, наверное, под какой-то темной анестезией, потому что вместо дикой боли от происходящего чувствую только легкую слабость, а еще — вижу, как воспоминания начинают меняться. Такого не может быть, но они в самом деле начинают меняться! Одно за другим, и в них неожиданно возникает жаркий, чувственный секс на остывшем к ночи песке на Эллейских островах. Эти воспоминания настолько яркие, что я даже сейчас чувствую, как сводит низ живота, сладкой, тягучей, острой сладостью.
А дальше — калейдоскоп, в котором я попросту теряюсь. Столько картинок наших совместных мгновений, такое уютное лето, что я уже не понимаю, что вообще происходит. Почему я почти потеряла сознание, что со мной? Почему я не дома, в нашей общей спальне.
— Мы вместе искали способ разделить тебя и Ленор, и мы его нашли, — говорит Валентайн. — И мы сделаем это в ближайшее время.
Это немного выдергивает из сладкой ваты полузабытья. Я пытаюсь ухватиться за что-то важное, но его нет. Оно теряется, растворяется, тает, и в этой тающей дымке я вижу только лицо Валентайна. Близко-близко.
— Я люблю тебя, Лена, — говорит он. — Ты — моя жизнь. И после путешествия на алтарь Горрахона ты захочешь вернуться домой.
— Но почему не сейчас? — Я правда не понимаю, почему не могу сейчас вернуться домой. Мне так его не хватает, и разрывать эту близость не хочется. Совсем.
В ответ Валентайн почему-то плотно сжимает губы, его лицо искажается. Но вместо ответа я чувствую лишь мягкое скольжение по щеке. Тыльная сторона сильной мужской ладони и такая короткая ласка. А после
