занят.
— Ты именно так выглядишь, — отвечаю я.
Он сжимает губы, но не отвечает.
Далеко над нами раздаётся шум, похожий на грохот.
Джеймс поднимает взгляд одновременно со мной.
— Чёртовы птицы снова в башне, — вздыхает старик.
Он потеет и постоянно сглатывает. Его взгляд устремляется на кухонную дверь, ведущую в коридор.
— Что там? — спрашиваю я.
— Только лестница, ведущая в башню. Так, чем я могу вам помочь? Боюсь, если вы не спросите сейчас, мне придётся прервать это.
— Где Луи Мулен? — прямо спрашиваю я.
Он кашляет и качает головой.
— Для тебя будет намного проще, если ты начнёшь не со лжи и отрицаний, — объясняет Джеймс. — Мы не хотим заставлять тебя говорить, но нам придётся.
— Изобретательно, — добавляю я.
Он снова сглатывает.
— Я не знаю, где он.
— Неверный ответ, — я улыбаюсь ему и наклоняюсь вперёд. — Думаешь, я тупой? Как, по-твоему, я нашёл тебя? Мы знаем, что ты с ним разговаривал, и что у тебя есть дом где-то здесь, в глуши. Итак, где это?
Я пришёл сюда, полон ожиданий, что мы должны быть очень жестоки, чтобы получить ответы, но он уже трясётся. Его взгляд постоянно устремляется влево, в коридор и на крутую лестницу.
Раздается ещё один удар и звук, похожий на шарканье и царапанье.
— Большие птицы, — отмечаю я.
У него там кто-то есть?
— Розалия, прекрати свои ёрзания, — кричит старик. — Через некоторое время я поднимусь с твоим обедом.
Он закатывает глаза.
— Моя дочь. Она больна, и ей пора есть.
Я разрываюсь между тем, чтобы взбежать по лестнице и посмотреть, кто там, и получить нужную мне информацию. В конце концов, желание спасти Синди уничтожает всё остальное.
— Думаю, если ты расскажешь нам всё, что нужно, мы сможем уйти и позволим тебе позаботиться о своей дочери, — холодно говорю я. — Где он? У него моя жена.
Мужчина бледнеет.
— Синди?
— Да, — рычу я. — Говори прямо сейчас, или Джеймс начнёт вырывать тебе зубы без анестезии.
— Он в доме, который принадлежит мне. Клянусь, я не знал, что он заберёт её.
— Оставь это, — огрызаюсь я. — Я читал сообщения.
Его лицо краснеет, окрашивая болезненную бледность в цвет кожи человека, пойманного на лжи.
— Как? Их не легко найти.
— Ничего нельзя скрыть от людей, которые действительно хотят это найти. Даже в даркнете. Тебе лучше усвоить этот урок, Морис. У тебя правда есть дочь? — я спрашиваю у него.
— Да, — отвечает Джеймс за Мориса. — Или, по крайней мере, так написано в Интернете. Имя, которое он нам дал.
— Боже правый, вы оба такие же ненормальные, как Луи. Мне жаль эту бедную девочку, которую вы все передаёте друг другу. Конечно, у меня есть дочь, и мне нужно её кормить. Одну минуту, — старик поднимается из-за стола и открывает ящик. Он достаёт карандаш и блокнот, и пишет аккуратным курсивом.
— Это адрес, где он находится. Это не совсем адрес как таковой, потому что дом полуразрушенный, поэтому я дал вам указания, так как вы не найдёте его ни в одной навигационной системе.
Я беру бумагу из его руки, моя кровь ликует. Я верну мою Синди.
— Вы не сможете подъехать к нему на машине. Дом, слишком заросший даже для внедорожников. Поэтому последние пятнадцать минут вам придётся идти пешком через лес.
Я киваю и складываю бумагу.
— Если Луи узнает о нашем приезде, я вернусь сюда и убью тебя, а Джеймс получит твою дочь в качестве игрушки.
Морис задыхается, его лицо теряет цвет. Значит, там действительно его дочь. Грёбаный кусок дерьма, помогающий Луи похитить молодую женщину, когда он так заботится о той, которая есть в его собственной жизни.
Мы уходим, и Морис закрывает за нами дверь, шумно задвигая затвор.
— Могу я всё равно взять его дочь себе в качестве игрушки? — спрашивает Джеймс.
Я бросаю на него раздражённый взгляд.
— Что? Это может быть весело.
Когда мы идём по дороге к машине, над нами раздаётся стук. Мы одновременно поворачиваемся и смотрим вверх. В маленьком окне на вершине башни — женщина. Я не могу разглядеть её, кроме того, что у неё длинные светлые волнистые волосы и она бледная. Лицо женщины прижато к стеклу, и она всё больше проявляет свои черты, глядя вниз. Она неземной красоты, запертая за толстым стеклом, смотрит на мир внизу.
Джеймс полностью останавливается и смотрит на неё. Она слегка приоткрывает окно. Кажется, она пытается открыть его сильнее, но оно не двигается. Отсюда трудно сказать, с тем, как свет падает на стекло.
Она просовывает что-то через щель в окне, и оно падает на землю, как лист на ветру. Затем она поворачивается, чтобы оглянуться, и быстро закрывает окно.
Джеймс выхватывает из воздуха брошенный ею предмет, подпрыгивая, чтобы схватить его, и открывает. Это кусок ткани, на котором красным написано одно слово. Помоги.
— Это… кровь? — я смотрю на жирную, расплывчатую надпись.
— Да, я думаю, это так.
Он смотрит на ткань и возвращается к окну. Я следую за его взглядом и вижу мужчину, стоящего позади женщины.
— Идём, — Джеймс хватает меня за плечо и тянет к машине.
Это огромный признак неуважения, чего он обычно не делает. Когда мы садимся в машину, я поворачиваюсь к нему.
— Какого хрена?
— Это его дочь, — говорит он. — И она просит о помощи.
— И?
— Она в отчаянии. Я хочу вытащить её оттуда.
— Джеймс. Она была высоко. Отблески света на окне, ну же. Ты не можешь сказать, что она в отчаянии.
Его лицо напряжено, и я никогда не видел его таким.
— Его дочь внезапно исчезла из общественной жизни много лет назад, и с тех пор никто её не видел. Её отец, Морис, говорит, что она страдает загадочной болезнью, и нуждается в выздоровлении. Всё же, он в даркнете, и у него есть связи, так что всё, что есть в сети, может быть выдумано. А что, если он причиняет ей боль? Она написала эту грёбаную записку кровью. Да ладно, Нико. Это несложно выяснить.
— Ладно, это его дочь, — говорю я. — Это не наше дело.
— Теперь это моё дело, — он гладит материал большим пальцем. — Она попросила меня о помощи. Это моё дело.
Я теряюсь в догадках, но сейчас он мне нужен, и я не могу создавать проблемы, споря с ним по этому поводу. Я пожимаю плечами.
— Хорошо. Но только после того, как мы найдём Синди.
— Конечно, босс. Ты на первом месте, но потом мне может понадобиться время.
Иисус Христос. Я смотрю на него, гадая, что случилось с прагматичным, спокойным
