ним общаться. Ухожу собираться. Он пока что не чувствует перемен. Позволяет.
Занимает себя.
А я тем временем себя накручиваю и накручиваю. А что завтра будет? А что будет, если ему надоест ждать моего согласия построить нормальные отношения?
А мы вообще способны на нормальные? Или вся жизнь — это забег от наказания к наказанию?
Я не хочу обратно в жернова между ним и бесчисленными врагами. Меня и третий раз тоже перемелет в муку.
Набравшись смелости, еще я позвонила Аллочке. Хотела от нее услышать, что происходит.
Она юлить не стала, хотя я и уверена: знает далеко не все. Но ее: «скандал, Алечка… У нас тут такой скандал» прозвучало более чем убедительно.
Он снова никого не жалеет. Только меня. Возможно, только пока.
Я понимаю, что совсем скоро выйти из ванной меня заставит осторожный стук в дверь. Не хочу до этого доводить.
И прямо в глаза смотреть тоже не хочу. Опять.
Беру себя в руки, не зная, зачем. Отталкиваюсь от пьедестала. Убедившись, что внешне выгляжу хорошо, пересекаю спальню и коридор.
Заходя в гостиную, задерживаю дыхание.
Айдар сидит на диване. Копается в телефоне. Видит меня — поворачивает голову. Его первые эмоции считать я себе не позволяю.
Сжимаю клатч и опускаю взгляд вместе с головой.
Аллах, вот зачем я согласилась?
Сердце вылетает. Запястье и мочки жжет золото.
Подаренный когда-то давно теннисный браслет с изумрудами отлично сочетается с новым. Я надела их вместе.
Хотя после утреннего звонка надевать не стоило ничего.
Как минимум, стоило думать, что говорить. Как максимум, собирать себя и вещи.
— Айк, — Айдар зовет меня слишком нежно. Диссонанс становится еще более ощутимым. Какой он на самом деле? Я запуталась…
Собрав силы в кулак, поднимаю подбородок.
Слежу, как бывший муж идет навстречу. Крадется ко мне хищником на мягких лапах. Спугнуть боится. Но я-то знаю, бежать от него бессмысленно.
Позволяю коснуться ребер в вырезе платья. Утонуть подушечке указательного пальца в яремной ямке и поехать выше.
Мою шею очень бережно сжимает уже он. Тянется к губам. Я знаю, чего ждет. Приоткрываю свои, хотя могла бы сказать, что нельзя. Накрашены.
Он целует недолго, а потом ищет взгляд.
— Можем дома остаться.
Возможно, он ловит мои эмоции, но оценивает их неправильно. Дает мне последний шанс, от которого я отказываюсь, мотая головой. Останемся — лучше мне не станет. А там хотя бы люди. На людях я играю до последнего.
Айдар раскрывает ладонь. Я вкладываю в нее свою. Чувствую сжатие. Он разворачивается. Я ступаю следом.
Закрываю ненадолго глаза, доверяя ему свой путь и, в каком-то смысле, свою жизнь. Хотя, в то же время, я опять совсем ему не доверяю.
* * *
Меня подмывает заговорить с Айдаром еще по дороге в ресторан. Но за рулем сегодня не он, а водитель. При постороннем человеке — не могу.
На нейтральные темы тоже не получается, поэтому преимущественно мы молчим.
Машина останавливается возле декорированного огнями заведения. Оно манит тусклым светом и уютом. Отталкивает видом собравшихся внутри незнакомых мне людей.
Я никого из них не знаю. И знать не хочу. Но кто заставлял соглашаться, правда же?
Прячу волнение. С готовностью переплетаю наши с бывшим мужем пальцы. Пытаюсь примерить на себя роль его жены. Представить, что я согласна с таким состоянием вещей и не боюсь, что вся его сила и мощь когда-то еще раз обернется против меня.
Высок ли шанс прожить вот так всю жизнь? В заботе? Под его крылом? Конечно. Набраться наглости. Время от времени давить напоминанием, как жестоко он со мной поступил. Получать всё пропорционально силе его любви и вине.
Во мне, как и в любом человеке, есть темная сторона. И ей этот план очень даже нравится. Хочет мстить? Пусть мстит. Я сделаю вид, что ничего не знаю.
Но светлая… Ей никого не жалко. Честно. Только непонятно: а я точно его выбираю? Или опять смиряюсь, как когда-то с волей отца?
Неважно, по какой причине. Но свой выбор я в реальности сделать могу?
Мои вопросы остаются при мне и без ответов, а мы попадаем внутрь за несколько минут до начала официальной части. Я успеваю увидеть Вячеслава. Встрече с ним я правда рада. Улыбаемся друг другу, здороваемся кивками голов.
Айдара здесь, конечно же, знают. Он представляет меня. Я не запоминаю ни имен, ни отличительных черт.
В шпионки я больше не гожусь. Стала рассеянной.
Для всех отныне я «моя жена, Айлин».
Через поры внутрь себя пускаю удивление, заинтересованность и ненавязчивые оценки чужих глаз. Жены не возникают из ниоткуда. Уверена, многих может заинтересовать, кто я такая. Почему вдруг. И почему колец-то у нас нет.
Но сплетничать и выспрашивать некогда. Нас зовут в зал к сомелье.
Чтобы отвлечься, я стараюсь внимательно слушать. Гости садятся за довольно большой общий стол. Сомелье зовут Виктор. Он, судя по всему, человек именитый. Рассказывает немного о себе, о ресторане, потом — о том, что мы сегодня будем пробовать. Официанты разносят подходящие для вин закуски и наполняют бокалы.
На спинке моего стула покоится рука Айдара. Он сидит так не осознанно. Вроде как ограждает меня. А я задыхаюсь. Моя шея — голая. Но вокруг нее сжимается удавка.
Что будет, если я скажу, что хочу уйти? Я услышу «нет» и сразу всё пойму?
Чувствую его взгляд. Поворачиваю голову. Он смотрит внимательно. Улавливает, что не все в порядке. Я вру, улыбаясь.
Он должен был мне сказать, что хочет разъебать город, оставив после нас — пепел? Не могу ответить однозначное «да». Но его манера… Она же не меняется с годами. Всё одно и то же. Одно и то же…
Порочный круг, с которого мне не соскочить. И бег по которому меня ужасно пугает.
Я пропускаю половину рассказа сомелье об аппеллясьонах — официально признанных зонах выращивания винного винограда в Италии. Пытаюсь поймать суть за хвост, но она ускользает.
Беру бокал за ножку. Покачиваю. Втягиваю запах.
— Можешь не пить, — Айдар хочет, как лучше, но во мне разжигает сильный протест. Я делаю глоток даже больший, чем планировала.
Смотрю на него.
— Мне интересно. И вкусно.
Желание делать в пику — детское и неуместное. Но маятник раскачивается.
Официальная часть длится пять бокалов и заканчивается бурными аплодисментами и заслуженными похвалами сомелье.
Многие участники мероприятия выстраиваются в круг, чтобы задать Виктору вопросы, которые оставил его рассказ.
Я, как безмолвный придаток к Айдару, становлюсь частью еще одного круга. Этот вечер
