Он доставил Гордеева и Мальцева в мрачный коридор, куда выходило несколько дверей. Гордеев отпер ключом одну из них, жестом пригласил Мальцева в помещение, где автоматически зажегся свет.
Обстановка небольшого кабинета была скудной – стол с компьютером, сейф, ряд телемониторов, кресла в углу.
– Мой личный терминал, – сказал Гордеев, указывая на компьютер. – Такие кабинеты и терминалы есть только у трех человек в Фоксхоле – еще у товарища Тагилова и вашего друга Зорина. Каждый из нас в любой момент может самостоятельно запустить ракеты. Разумеется, вряд ли кому-нибудь придет идея поступить так без консультаций с остальными… Гм… Но мы с вами сейчас так и сделаем.
Загрузив компьютер, Гордеев прикоснулся к нескольким клавишам. Загорелся экран одного из телемониторов. На нем появилось изображение зала с куполообразным потолком и множеством пультов, возле которых сидели операторы.
– Центр управления, – пояснил Михаил Яковлевич. – Сердце Фоксхола.
Ожил экран второго монитора. Там Олег увидел в полутьме абрис гигантской сложной машины, опутанной тысячами разноцветных проводов. Сбоку виднелись вращающиеся вогнутые сетки, напоминающие радары.
– Любопытно, правда? – Гордеев ткнул пальцем в экран. – Энергетическая установка. Отсюда открываются Двери, ведь сами Ключи не вырабатывают энергию… Перед вами свидетельство небывалого торжества человеческого разума. Не жалко?
Мальцев покосился на Гордеева с удивлением. Очевидно, как бы ни подействовал манкуртал, Михаил Яковлевич по-прежнему оставался самостоятельной личностью, лишь знак поменялся с минуса на плюс. Вот таким бы манкурталом накормить преступников, политиков и прочих остро нуждающихся… Жаль, что случай Гордеева, вероятно, один на миллион, да и то неизвестно, надолго ли и чем кончится.
Не дожидаясь ответа Мальцева, Гордеев уже работал за клавиатурой.
– Каждая ракета, – говорил он, перебирая клавиши пальцами, – имеет у нас собственное имя. Это как-то элегантнее, чем номера, вы не находите? Та, которую мы запустим, называется «Черный Стражник». Она предназначалась Нью-Йорку.. Водородная боеголовка в десять мегатонн.
Слушая Гордеева, произносившего ужасные слова с восхитительной непринужденностью, Мальцев вновь ощутил приступ страха. Да этот народный комиссар попросту потешается над ним… Манкуртал – фикция. Они уже решили нанести атомный удар, и вот Мальцев присутствует при том, как будет уничтожено полмира… На экране возникли зеленоватые строчки:
ЧЕРНЫЙ СТРАЖНИК
ЦЕЛЬ – НЬЮ-ЙОРК
КОД ЦЕЛИ 085 316
КОД ТРАЕКТОРИИ 442 031
Коды цели и траектории нам не нужны, – бормотал Михаил Яковлевич, – ведь ракета никуда не летит… Обнуляем их… Могли бы обойтись и без этого, но если мы подготовим к запуску нацеленную ракету, параметры участка выведения покажутся на экранах операторов центра, а это нам ни к чему…
После слов «КОД ЦЕЛИ» и «КОД ТРАЕКТОРИИ» выскочили ряды нолей, что несколько успокоило Мальцева, хотя он не знал особенностей программы и Гордеев мог запросто обмануть его. Монитор высветил новую надпись: ДАТА И ВРЕМЯ СТАРТА
– Тут можно нажать ENTER, и ракета взлетит прямо сейчас, – комментировал Гордеев. – Так как я лишил ее боевого задания, она при таком варианте упала бы где-нибудь в Фоксхоле… Не забывайте, что для бомбардировки Земли надо еще открыть Двери в строго определенных пространственно-временных координатах, а я этого не сделал… Кстати, в данный момент это рискованно, мы вне оптимального интервала… Итак, сегодня, ровно через час? Правильно?
– Да, – нервно сказал Мальцев.
– И последнее – крышка люка пусковой шахты. Нам ведь нужно, чтобы она оставалась закрытой. Так как подобной идиотской операции программа не предусматривает, поступим иначе.
Гордеев подошел к сейфу, набрал код цифрового замка. Внутри оказались не обычные для сейфов полки с каким-либо содержимым, а сплошные ряды выдвижных подносов для компакт-дисков, таких, как в системном блоке любого компьютера, но установленных подряд сверху вниз. Ровный свет зеленых индикаторов свидетельствовал о том, что все блоки заряжены и функционируют.
Открыв два блока одновременно, Гордеев поменял компакт-диски местами.
– Вот так, – удовлетворенно сказал он. – Теперь вместо команды на открывание люка последует совсем другая… Все?
– Нет, не все… Сигнал тревоги.
– Ах да… – Михаил Яковлевич вернулся к компьютеру. – Полагаю, десять минут…
– Вы уверены, что за десять минут они не успеют… Остановить?
– Конечно, уверен. – Гордеев сосредоточенно потыкал пальцами в клавиши. – Теперь бы и я не успел, даже за час, притом они не знают моих личных кодов. Нет, им ничто не поможет, включая взрыв этой комнаты. Ведь здесь – только начало цепи. Сейчас работает множество защищенных, дублированных программ, линий, каналов…
– Но им хватит времени покинуть опасную зону?
– Хватит.
Мальцев мысленно отметил фразу Гордеева о том, что и сам он не сумел бы теперь предотвратить запуск ракеты. Значит, дело сделано, если отбросить прошлые сомнения… Олега не посещали высокопарные сентенции типа «я спас наш мир, а за это не страшно и погибнуть». Нет, ему хотелось жить… Не вечно, как эти упыри из коммунистической утопии, а просто жить, снова увидеть свою квартиру, слушать музыку, встречаться с друзьями, целовать девушек… Поэтому он испытал настоящий приступ животного страха, когда по возвращении к броневику с Гордеевым произошло то, что произошло.
Попрощавшись с капитаном Петровым и приоткрыв дверцу Машины, Гордеев вдруг смертельно побледнел, набрал полную грудь воздуха, шумно выдохнул и пошатнулся.
«Конец, – подумал Олег, в котором вопили страх и обреченность, заглушая все остальное. – Конец действию манкуртала, а вместе с ним и моей жизни. Убьют, наверное, не сразу… У них такая богатая фантазия!»
13
Кремнев готов был броситься на Зорина, невзирая на близость пистолетного ствола. И он сделал бы это, потому что больше ничего не оставалось… Если бы Зорин внезапно не опустил пистолет.
Отступив шага на два, Зорин взмахнул тростью и упал.
Не веря своим глазам, Кремнев смотрел, как его враг корчится на полу. Ему было некогда размышлять о причинах, впрочем, и для бессмертного, очевидно, не проходят даром столь страшные физические повреждения.
Ногой Кремнев выбил пистолет из ослабевшей руки Зорина, подхватил его, сунул в карман, отцепил шнур от портьеры и связал почти не сопротивлявшегося противника.
– Ключ! – заорал он. – Где Ключ?
На губах Зорина вскипала пена, он что-то невразумительно хрипел. Кремнев наклонился, приблизил ухо к обезображенному, отталкивающему лицу, ставшему еще отвратительнее в муках агонии. Он услышал не ответ на свое требование и даже не проклятье, а что-то странное и совсем будто к ситуации не относящееся.
