никак не реагировал на суматоху вокруг, уставившись лицом влюблённого на серые облака.
— Не ранен! Мритнерилия, что с ним?
— Я не знаю, — эйуна присела рядом на корточки и, склонившись, принюхалась. — Чагой действительно не пахнет.
— Волшебство?
— Нет, — ответил подошедший с другой стороны Вакку, поведя по воздуху ладонями. — Никаких изменений духовной оболочки. Течения молчат. Пусть лучше посмотрит…
— Рукав! — перебила его Ира. — Левый! Я видела, как стрела, что чуть не попала в капитана Доваля, порвала ему рукав!
«…жители Руин-Ло великолепно разбираются в ядах. Лучше не допускать, чтобы их оружие ранило вас даже случайно». Душно или это так только кажется?
Дырка на рукаве небольшая — сантиметров пять-семь. Стрела сорвала жесткий кожаный наплечник с нашивкой, на его потерю никто даже внимания не обратил. И лишь похожим на бритву краем зацепила ткань и кожу под ней. Царапина, спрятавшаяся внутри рукава рваная, глубокая, но уже едва кровоточащая. Вокруг наливается крупный и яркий, как слива, синяк. Линно-ри боец. Адреналин схватки еще не отпустил его настолько, чтобы заметить такую «мелочь».
Доваль присел рядом, тронул рану. Медленно поднял глаза.
— Яд? — спросила Ира. — А лекарство…
— Яд. Нет от него лекарства, — он встретился глазами с дайна-ви.
— Он же тебе жизнь спас! — прорычал Терри-ти.
— Я ничего не могу сделать! С чагой бы справился! Но это яды сквирри! От них… — капитан замолчал, сжав кулак.
— Латнерия говорила то же самое, — тихо сказала Ира. Потом вскинулась: — Белый эликсир!
— Он вряд ли поможет…
— Попытаемся!
Она бросилась к багажу и вытряхнула из него заветную банку. В прошлый раз она кончиком ногтя мерила капли, леча раненого архи, сейчас мазанула щедрою рукою, услышав, как зашлось дыхание у тех, кто был в курсе, сколько эта штука стоит. Она этого не знала, потому тёрла-тёрла-тёрла, но того, что ожидала увидеть, — стремительного заживления, так и не произошло. Разве что кожа стала чуть менее красной да синева чуть бледнее.
— Зачем он только полез под эту стрелу… — тихо проговорил Доваль, и Ира услышала искреннюю скорбь врача, которому дано лечить, но который помочь не в силах. Словно не он раньше мучился физической болью, только чтобы не применять волшебство на благо «презренного рабовладельца». Как же всё-таки изменила их всех поездка в Каро-Эль-Тан!
— Долг за жизнь, — сказал Лэтте-ри. — Вы спасли его, он спас вас.
— Но ведь я амелуту!
— Не имеет значения. По нашим обычаям долг за жизнь может помешать оплатить только воля Маяры. — Лэтте-ри присел на колено, взял брата за руку и тронул губы, которые изгибала улыбка, совершенно не свойственная этому лицу. Непривычная и неестественная, она создавала впечатление, что её носитель уже видит райские сады и не принадлежит этому миру. Рука дрогнула.
— У сквирри есть противоядие?
— Этого никто не знает.
— Сколько у нас времени?
— Непредсказуемо. Но оно есть.
— Капитан Накарт, вы — амелуту. Но думаю, не ошибусь, если попрошу вас позаботиться о брате, пока мы… Даже если мы не вернёмся. Тер!
— Оставьте оружие, — сказала Мритнерилия. — С ним вам не пройти. И от ваших урусов в тумане толку не будет. Зверей пропускают только с хозяином.
— Оставить вам шейба-плеть? — Лэтте-ри смотрел на женщину, будто та предлагала ему продать родину.
— Это уже давно ничего не решает, — ответила она.
Он побледнел. Бросил взгляд на бессознательного брата. Бережно скрутил плётку, не тронув ни одной иглы, приложил рукоять ко лбу и, практически бросив оружие под ноги, ушёл в сторону тумана. Не оборачиваясь. Терри-ти последовал за ним, предварительно также попрощавшись со своим арбалетом.
Их провожали взглядами, пока влажные клоки полностью не поглотили фигуры.
Заклинание Вакку рассеивалось, а рукотворный туман, созданным им, начал потихоньку плыть в обратном направлении, стелясь под ногами, увлажняя иссушенную землю, покрывая её росой.
— Надо отнести этого серого… в палатку, что ли… — высказал предложение Рикан. — И ящера, — он поморщился, — тоже куда-то надо. Дождь собирается… — задумчиво глядя на небо, совершенно ни к чему добавил он.
Один из солдат, переглянувшись с Довалем, взвалил Линно-ри к себе на плечи и понёс подальше от леса. Люди направились к багажу извлекать палатки и провизию. Эйуна, знающие о неприятии людей, вызвались перетащить нир-за-хар в более удобное и безопасное место.
Осознание ошибок, как и проигранный бой, било по нервам. Свои и чужие не поднимали друг на друга глаза. Неудача не разбирала виновных, будучи общей, и уже было совершенно не важно, кто кого подвёл и кто не вовремя сорвался.
— А где Ириан? — внезапно спросил Изаниэн.
Напряглись. Осмотрелись. Кто-то проверил палатки. Мрат тронула плечо Альтариэна:
— Смотри.
Поверх шейба-плети лежал пояс с кинжалом.
Конец третьей книги.
Продолжение следует…
Примечания
1
Тю́ря — традиционное блюдо русской кухни, представляющее собой холодный хлебный суп: нарезанный хлеб, сухари или корки, покрошенные в воду, молоко или квас, как правило, сдобренные небольшим количеством постного масла и соли. В тюрю часто добавляли разнообразную зелень.
2
Паритет (от лат. paritas «равенство») — равенство взаимоотношений двух или более сторон по каким-либо параметрам.
3
В высокогорных районах Юго-Восточной Азии проживает народ падуанг (или каян), у которого есть традиция окольцовывать шею женщин спиралью из проволоки. Начинают надевать эти кольца девочкам в возрасте 5–6 лет, а затем каждые два года добавляют по обороту спирали. Это приводит к вытяжению шеи и может кончиться её травмой, если кольца снять. Украшение снимают, если женщина изменила супругу.
4
Древняя (с Х до начала XX века) традиция в Китае — девочкам бинтовали ножки, из-за чего стопа не вырастала больше 10 сантиметров. Нога сильно деформировалась, нормально ходить не получалось, а иногда самостоятельно передвигаться вообще было невозможно, некоторых женщин до старости носили на руках. При бинтовании девочка испытывала очень сильную боль, потому что кости специально ломали, чтобы они срослись «правильно», а процесс деформации сопровождался кровотечениями и гниением тканей. Бинтовали ноги всегда посторонние женщины. Китайская поговорка: «Мать не может любить одновременно дочь и её ногу». То есть любовь матери помешает ей причинить дочери боль для получения нужного результата.
5
Экстерье́р — художественный или архитектурный внешний вид, оформление здания, автомобиля, строение тела животных (лошадей, собак) и т. д., обеспечивающие человеку благоприятное эстетическое восприятие.
6
Корабельная сосна — сосна, используемая в кораблестроении. Растёт 100 лет, прежде чем становится пригодной для строительства. Должна иметь высоту не менее 40 метров и обхват ствола не
