время этого диалога, подошел и, положив руку на плечо своего товарища, сказал ему по-немецки:
– Предоставь все это мне.
– Как? Но ведь мы хотели…
– Замолчи и уходи.
– Как я вас оставлю одного…
– Да.
– А дверь?
– Ты ее закроешь и отойдешь…
– Но ведь этот человек – Арсен Люпен…
– Уходи.
Тот ушел с недовольным ворчанием.
– Закрой поплотнее дверь! – крикнул оставшийся. – Лучше совсем… Так. После этого он повернулся и немного осветил фонарем свое лицо.
– Надо ли вам говорить, кто я? – спросил он.
– Нет, – ответил Люпен.
– Почему?
– Потому что я вас знаю. Вы тот, кого я дожидался.
– Меня?
– Да, вас, Ваше Императорское Величество.
Глава четвертая
Потомок Карла Великого
I
– Тише, – живо сказал незнакомец. – Не произносите этих слов.
– Но как же прикажете мне называть вас?
– Никак.
Они оба замолчали. Незнакомец ходил взад и вперед. Люпен дожидался с серьезным и почтительным выражением лица, но в глубине души он был безумно рад и горд: он, авантюрист, вор, заключенный, он – Люпен – заставил прийти к нему в камеру самого императора, наследника Цезаря и Карла Великого.
Незнакомец остановился.
– Завтра, двадцать второго августа, вы хотели опубликовать письма? – спросил он.
– Сегодня ночью, в два часа, мои друзья должны были передать редактору газеты не письма, а точный список с перечислением их и примечаниями великого герцога Германа, – ответил Люпен.
– Этот список не будет передан редактору.
– Да, он не будет передан.
– Вы вручите его мне.
– Он будет вручен Вашему… Вам.
– И все письма также.
– И все письма также.
– Ни одно из них не будет сфотографировано.
– И ни одно из них не будет сфотографировано.
Незнакомец говорил спокойным тоном, приказывая и не спрашивая, он просто указывал, как неизбежно должен поступить Арсен Люпен. Так должно быть. Так и будет. Каковы бы ни были требования Люпена, что бы он ни попросил за это. Его условия были заранее приняты.
Незнакомец продолжал:
– Вы читали эти письма?
– Нет.
– А кто-нибудь из ваших читал их?
– Нет.
– Что же тогда у вас есть?
– У меня есть список с примечаниями великого герцога, и, кроме того, я знаю место, где спрятаны эти письма.
– Почему же вы их не взяли до сих пор?
– Я узнал этот секрет в тюрьме, но мои друзья уже отправились туда.
– Замок охраняется двумястами самых верных моих слуг.
– И десяти тысяч человек было бы мало.
– Как же вы узнали, где спрятаны письма?
– Я это угадал.
– Но вы знаете еще что-нибудь, кроме того, что было в газетах?
– Нет.
– Но по моему приказу в продолжение четырех дней обыскивали замок…
– Херлок Шолмс плохо искал.
– Да? Странно… странно… И вы уверены в том, что не ошибаетесь?
– Совершенно уверен.
– Тем лучше, – сказал он, – потому что необходимо, чтобы эти письма были у меня в руках. – И, резко повернувшись к Люпену, он спросил: – Сколько?
– Что? – переспросил Люпен.
– Я говорю, сколько вы желаете за письма?
Он ожидал, что Люпен скажет ему цифру, и даже сам подсказал:
– Пятьдесят тысяч… сто тысяч?
И так как Люпен не отвечал ни слова, то он добавил:
– Мало? Ну двести тысяч? Я согласен… Люпен улыбнулся и сказал тихо:
– Хорошая сумма. Но мне кажется, что английская королева даст за них около миллиона. Как вы думаете?
– Пожалуй.
– И что для императора эти письма вообще не имеют цены, что он заплатит за них два миллиона, так же как и три миллиона.
– Да, это верно.
– И что, если бы понадобилось, император заплатил бы эти три миллиона?
– Да.
– Ну, тогда нам будет легко достигнуть соглашения.
– На этой почве? – спросил с легким беспокойством незнакомец.
Люпен опять улыбнулся:
– О, вовсе нет… мне не надо денег. Мне нужна совершенно другая вещь, которая стоит для меня гораздо дороже миллионов.
– Что же именно?
– Свобода.
Незнакомец отступил:
– Что? Освободить вас? Но я ничего не могу сделать… это дело вашей страны, ее законов… правосудия… я совершенно не могу…
Люпен подошел к нему еще ближе и сказал тихо:
– Вы можете это сделать, государь. Мое освобождение – далеко не такое исключительное событие, чтобы вам отказали.
– Значит, мне пришлось бы просить?
– Да.
– Кого?
– Господина Валанглэ, председателя Совета министров.
– Но господин Валанглэ, я думаю, в этом случае может не более меня.
– Он может открыть мне дверь этой тюрьмы.
– Но это был бы скандал.
– Когда я говорю «открыть»… это значит – приотворить немного… для меня этого будет вполне достаточно…
– Так… так… Но Валанглэ никогда не согласится…
– Он согласится.
– Почему?
– Потому что вы пожелаете этого.
– Мое желание не закон для него.
– Но это даст ему возможность сделать приятное императору. А Валанглэ слишком хороший политик, чтобы…
– Что же вы думаете, французское правительство пойдет на превышение власти из-за простого удовольствия сделать мне что-нибудь приятное?
– О! Здесь не одно только удовольствие!
– Что же еще?
– Радость сознания оказать услугу Франции, принять предложение, которое будет сопровождать просьбу.
– Я сделаю предложение?
– Да, ваше величество.
– Какое же?
– Я не знаю… но мне кажется… я думаю, что есть благоприятная почва для соглашения… есть возможность…
Незнакомец смотрел на него, не понимая. Люпен задумался, как будто он искал слова для выражения своей неясной мысли.
– Мне кажется, что две соседние страны разделены в своей политике… очень незначительным вопросом… что у них разные точки зрения на второстепенные вопросы внешней политики, касающиеся колонии, где их самолюбие затронуто в большей степени, чем их реальные интересы… Разве нельзя предположить, что глава одного из этих государств приехал, чтобы лично уладить этот вопрос в духе нового соглашения, и желает дать указания, необходимые для того… для того…
– Для того чтобы я предоставил Марокко Франции? – сказал незнакомец, громко расхохотавшись.
Мысль, которую намечал Люпен, казалась ему очень забавной, и он от души смеялся. Было огромное несоответствие между целью и средствами, предложенными к достижению ее.
– Несомненно… несомненно… – повторял незнакомец, напрасно стараясь принять серьезный вид, – несомненно, мысль очень оригинальная… Всю современную политику придется перевернуть вверх дном, чтобы Арсен Люпен получил свободу… Планы Империи уничтожены, и только для того, чтобы Арсен Люпен мог продолжить свои благородные подвиги… Ха… ха… ха… Вы бы просили Эльзас-Лотарингию?
– Я думал об этом.
Смех посетителя громкими раскатами раздавался в камере.
– И что же, пощадили меня?
– На этот раз – да.
Люпен стоял скрестив руки. Ему тоже казалось забавным преувеличивать свою роль, и он сказал почтительно и серьезно:
– Может создаться ряд таких обстоятельств, что у меня будет возможность требовать возвращения Эльзас-Лотарингии и получить ее. Конечно,
