полупустую тарелку.
— Ну… — Турцел многозначительно надул щеки, выгнул брови и выдохнул, — Тогда пальцы ломиком и ага, — улыбнулся.
— Чего?
— Чево-чево, руками отбиваться, говорю, тогда. Отбиваться и бежать. А лучше сразу бежать. О, зашевелились черти.
Имельда обернулась, продолжая дожевывать. Мужчины поднялись со своих мест, высокий сухопарый маг взял уверенной хваткой за локоть Митриша и направил того в проем без двери. Здоровяк, не очень внимательно шаря по толпе, следовал за ними. Как только они скрылись в коридоре, Имельда стремительно приблизилась к их столику, чтобы кто-нибудь ретивый не успел занять. Но интересовало ее вовсе не свободное место, а пустая посуда. Девушка схватила все ложки, сунула их в сумку, пока местные служки не заметили, и так же уверенно направилась в тот самый коридор. Служивых магов уже не было: они быстро скрылись за дверьми комнаты.
Коридорчик был настолько узким, что здесь едва можно было протиснуться вдвоем. Ширина коридора была рассчитана ровно для открытия дверей в комнаты. Они шли через каждые три метра, что красноречиво говорило о размерах местных апартаментов.
Имельда шла, тихо постукивая тростью, торопливо касаясь пальцами дверных ручек. Трогала их, едва задерживаясь, и шла дальше. Турцел шагал следом, предусмотрительно оглядываясь и высматривая лишние «глаза». В какой-то момент девушка остановилась, даже не тронув округлую ручку двери. Ее пальцы подрагивали. Она, замерев, смотрела сквозь дверь. Предательские мурашки пробежались по спине Турцела, когда он увидел, что его спутница медленно и уверенно обхватила дверную ручку.
— Што ты делаешь! — яростно зашипел на нее Тур, схватил за плечи и потащил дальше по коридору к комнате, что стала их на эту ночь. Имельда поспешно отворила хорошо смазанную дверь, и они оба скрылись за ней прежде, чем в коридор выглянул плечистый здоровяк. Он, подозрительно щурясь, осмотрел пустой коридор и, нагнувшись, чтобы не задеть головой дверной косяк, вернулся обратно. — Какого черта ты творишь! — завозмущался бандит, чуть слюной не подавившись. — Еще бы постучала для приличий. А еще лучше, повязала бы бант на себя и вошла!
— Да, это было несколько не осмотрительно, — сморщилась и потерла лоб девушка.
— Да уж! Рад, что осознала.
— Я просто… Увидела его там и… — она потерла с силой глаза, открыла их широко, поморгала, — Меня немного заклинило. Он там на полу, как какой-то бродяга… И он… — она закрыла-открыла рот, не зная, как описать. — Видел бы ты его ауру, Тур, — она зашептала, глаза заблестели в темноте. В имеющееся маленькое окошко попадал свет полной луны, поэтому Тур вполне смог разглядеть набирающиеся слезы. — Да раньше от его ауры я слепла. Приходилось держаться с ним настороже, его душа пылала и была яркой даже за защитой. А сейчас… Черт, да свет грязной масляной лампы ярче будет. Они его…
Слезы так и не пролились, хотя ком встал поперек горла, но девушка все же сдержалась. В душе поднималась злость. Та голодная и звериная ярость, что давненько не проявляла себя. Имельда насторожилась и взяла себя в руки. Она почувствовала, как внутри груди начинает шевелиться недовольство, а полный желудок вдруг просит утолить голод… И выполнить обещание, которое она дала в обмен на силу.
— Пешет, — подозрительно нахмурился Тур и сделал шаг назад, — У тебя глаза светятся.
— Извини, — девушка отошла к окну и оперлась на раму, задышав глубоко и ровно. Турцел тяжело вздохнул и возвел очи к потолку, безмолвно прошептав что-то вроде «с кем ты меня свел». После случая в деревне, когда он своими собственными глазами увидел, на что была способна сила веры монахини, Турцел вдруг и сам уверовал. Не полностью, но что-то в его душе зашевелилось.
Обстановка в комнате была скудной: кровать, тумба с тазом для умываний, одна потухшая масляная лампа и сундук для вещей в углу. Мужчина подошел к единственной кровати здесь и провел рукой.
— Знаешь, может и к лучшему, что пацана на полу расположили, — Турцел не рискнул садиться на имеющуюся перину и присел на пол, вытянув ноги. Как ни странно, пол оказался чистым — даже мусора не было. Возможно, после каждых гостей полы здесь мыли, а вот постельное белье менять не удосуживались. Через пару минут к разбойнику присоединилась и девушка, так же вытянув ноги. Они недолго молчали. Турцел не мог долго держать рот на замке, поэтому первым тишину нарушил именно он.
— Предположим, что мы вот такие молодцы завтра успешно и без потерь вызволим твоего брательника из лап поганых магов… Ну, э… Не в смысле, шо ты тоже поганая. Я не имел в виду, что все маги, а то есть… Ну, я имел конкретно этих… Ну, ты поняла, короче. Так вот.
Пауза.
— Куда ты потом?
— Не знаю, Тур, — устало и тихо ответила девушка, — Есть одна мысль, но так далеко я не заходила. Сначала бы Митриша вернуть.
— И все же? Я просто покумекал так, в принципе я могу найти тебе место, где можно залечь на дно. Там не ахти какой курорт, но жить можно.
Имельда сидела с закрытыми глазами, представляя себе все тот же поток чистой реки, и она почувствовала нечто новое по отношению к Турцелу. Он говорил, и от него исходили мягкие волны тепла. Он вспоминал кого-то важного для него. Женщину. Перед глазами мелькнули мягкие руки, присыпанные мукой. Уверенными движениями они мяли тесто. Постепенно перед взором вырисовывался образ в меру пухлой молодой женщины. Русые волосы собраны в тугой пучок, но несколько прядей выбились и щекотят щеки. Она мягкая и домашняя, как та сдоба, что она печет…
— Нет, — девушка вынырнула из своего видения и потерла лоб. Она прервала Турцела, который все это время что-то рассказывал об этом месте. Он и словом не обмолвился ни о какой женщине. — Ты помоги мне с братом и на этом все. Хватит с тебя риска. Ты, итак, засветишься перед служивыми магами, и тебе так, итак, придется затаиться на время. И это еще одна причина разойтись нам с тобой. Нас будут искать. Если поисковики выйдут на тебя, то найдут меня и Митриша. А если нас поймают первыми, то есть шанс, что тебя это все дерьмо обойдет стороной. Ты им не нужен.
Имельда замолчала, облизнув губы; в горле пересохло. Турцел протянул, молча, флягу.
