как есть.
Екатерина ждала меня в кабинете и как только за лакеем закрылась дверь, сказала:
– Мне можно вас поздравить, дитя?
– Я думаю, да, – ответила я, не отводя взгляд от её умных, понимающих глаз. – Прошу прощения за то, что испортила вам обед.
Екатерина неожиданно засмеялась приятным, глубоким смехом и, утерев глаза кружевным платком, сказала:
– Графиня, это природа. Женское естество. Что уж тут поделаешь? Ах Апраксин! Ах шельмец! Быстр да ловок, что сказать! Шельмец!
Я смотрела на нее и видела обычную женщину, а не холодную правительницу – ничего ей было не чуждо и следующими словами, она снова доказала это.
.- Люблю смородинное желе, разведенное водой… Когда Павла Петровича носила, только им и спасалась. Кислит, а мне хорошо. А я наемся, и успокаивается все. Давайте-ка по чашечке? А, графиня?
Возвращаясь домой, я блаженно откинулась на спинку сидения и, кутаясь в плащ, наслаждалась мыслью, что скоро стану матерью. Ласково погладив себя по животу, я прошептала:
– Ты – часть меня, родной, набирай силы… Я так жду когда наступит тот момент,
когда ты окажешься на моих руках. Папа будет очень рад…
Глава 74
Беременность я переносила сравнительно легко, но все же некоторую часть дел пришлось полностью отдать под руководство госпожи Подорожской. Елена Дмитриевна оказалась настолько несгибаемой дамой, что выслушав моё признание об утренних недомоганиях только чуть склонила голову и сказала:
— Стоит это учитывать при составлении планов на день, ваше сиятельство.
Софи составила мне новый график и, по немногу, дело пошло на лад. В основном я оставила за собой отбор мастеров. Некоторых отправляла на дополнительное обучение, некоторые допускались до работы сразу же. Кого-то и вообще пришлось забраковать — зрение у швей садилось быстро, а беречь их никто не пытался. Я лишний раз похвалила себя за предусмотрительность — яркое освещение — наше все! Пусть это удорожит модели — они и так не будут дешевыми.
Утром я старалась не выходить из дома по делам, гуляла, немного рисовала. Если становилось плохо — всегда могла прилечь.
Госпожа Подорожская частенько рассказывала мне, сколько сплетен и разговоров ходит в столице о необыкновенном проекте императрицы. Ей уже даже пытались давать взятки! Немного подумав, я посетила часть магазинов, от которых шли предложения подобного рода. Выбрала два из них с отличным товаром. Именно у них, удвоив предлагаемую сумму, госпожа Подорожская и согласилась принять “откат”. На эти деньги, вовсе даже не малые, я смогла значительно удобнее расселить мастеров. Смирившись с моей прихотью, понимая, что мастеров, все же, стоит поберечь, Елена Дмитриевна, как мне кажется, стала больше ценить меня за такую изворотливость.
Слава Богу, к середине третьего месяца токсикоз и совсем пропал. Я чувствовала себя достаточно хорошо, и, если бы не ночная тоска — вернулась бы к прежнему ритму жизни.
Мне не хватало Михаила. Сильно. Я тосковала не столько по физическому теплу, сколько от невозможности поговорить с ним.
В какой-то мере утешением для меня стали визиты отца Даниила. Памятуя о том, что крестили меня как бы “авансом”, я сама попросила Елену Дмитриевну найти мне духовного наставника. Мне кажется, после этого госпожа Подорожская стала несколько мягче относится ко мне.
Отец Даниил был в возрасте, но еще крепок телом, несколько сухощав и не слишком благостен. Как-то он обмолвился мне, что до принятия сана приходилось ему служить и после ранения он задумался, зачем живет на этом свете. Именно эти мысли привели его к Богу. Он рассказывал мне о смысле молитв и о жизнях святых, не стеснялся признаваться, если чего-то не знал сам, но в целом был очень образованным человекам по меркам этого времени. Более всего порицал лень и ложь, считая их первопричинами многих несчастий. Разговоры с ним были отдушиной для меня.
Однажды я робко завела речь о том, что меня ужасает рабство крестьян. Отец Даниил сказал:
— Не суди, дочь моя, со злом. Это одно из испытаний, Господом посланное. И спросит он строже не с раба, а с господина! Будь милосердна к рабам и чиста сердцем, а за тобой и другие смягчаться. Не все в нашей воле, не все…
Нельзя сказать, чтобы это примирило меня с крепостничеством, но по сути отец Даниил сказал мне то, что я и сама думала: “Не можешь изменить ситуацию — измени свое отношение к ней! Не приходи в ужас, а старайся исправить, что возможно!”
Большим благом и радостью стала записка от Миши, которую мне передали из дворца — муж нашел возможность послать к государыне курьера. Похоже, что писал он очень наспех, но этот чуть смятый клочек серой бумаги, даже без конверта, просто прилитый воском, принес мне столько счастья, сколько я не испытывала уже давно. Главное, что Миша был жив!
Прошло уже более трех месяцев от момента, когда я попрощалась с мужем. Он писал, что задерживается по служебной надобности и более о службе не было никаких подробностей. Зато писал что здоров, скучает обо мне, что ему не хватает наших разговоров обо всем на свете, и что душа его тоскует о доме и встрече.
Этот клок бумаги я носила с собой постоянно. Глупый символизм, я понимала это, но мне дорого было даже то, что Миша просто держал его в руках.
Живот чуть увеличился и я полностью отказалась от платьев с корсетами. По моим эскизам сшили несколько элегантных туалетов с лентами или поясками под грудью — рисковать ребенком я не собиралась, наплевав на моду и приличия.
Если считать от конца февраля месяца, то малыша я ждала к началу декабря. Готовили приданое, за шитьем которого я наблюдала неусыпно. Сразу же запретив такую дурь, как свивальники. Все эти россказни о том, что малыша нужно туго пеленать, чтобы ножки не были кривые, я просто запретила своей графской волей. Мысль о том, чтобы пригласить кормилицу и до трех лет не давать ребенку ходить самому меня так же не прельщала. Если будет молоко — выкормлю сама.
К середине лета все туалеты и обувь государыни производили в еще не открывшемся доме моды. Само открытие было приурочено к концу ноября — дню тезоименитства.
Мне при крещении дали имя Мария в честь Пресвятой Девы Марии и мои именины были в первых числах ноября, хотя, вообще-то, Марий в православном календаре было более сорока, но я своей покровительницей выбрала именно деву Марию. Однако отмечать именины
