Книга Противостояние эльфов - Мира Ризман

— Слабость Дюлана именно вы, Д’тар Рена.

Безжалостные слова буквально припечатали её к месту. Казалось, все мышцы окаменели, а разум взвился запертой в клетке птицей. Но эти метания были совершенно напрасны и бессмысленны: в сердцах уже горело понимание, к чему клонит Торик, и тот, словно почувствовав, что нужный момент настал, поспешил озвучить приговор.

— К сожалению, ему придётся сделать выбор: вы или царство, — печально возвестил он, снова прячась за фарфором.

Рена едва сдержала горькую усмешку. Выбор казался очевидным. Никто не отказывался от Царств из-за женщины! Однако стоило ей только об этом подумать, как Торик решительно возразил:

— Из-за женщин рушились миры и истреблялись целые цивилизации. Я бы на вашем месте не стал бы принижать свою ценность, даже более того, могу вас уверить, что пока Дюлан не в силах сделать окончательный выбор, но… — Он отставил чашку и откинулся на спинку кресла, впервые сменяя излишне напряжённую позу на более расслабленную. Его взгляд вдруг стал несколько рассеянным, как будто не мог сфокусироваться на чём-то одном. Подобная перемена ещё больше нервировала Рену. Мысли жгли черепную коробку, взрываясь сотнями предположений и решений, но ни одно из них не вызывало успокоения. Торик же словно нарочно выдерживал паузу, похоже, с увлечением разбирая вспыхивающие идеи, но, по-видимому, они вскоре утомили его, и он выдернул самую очевидную:

— Если вы искренне желаете вашему мужу успеха и воплощения его мечты, вам стоит уйти в сторону.

— Хотите сказать, мне следует покинуть семью? — От произнесенных слов Рену пробил озноб. Желая как-то унять возникшую дрожь, она нервно схватилась за кружку и, поднеся ко рту, жадно отхлебнула незнакомый напиток. Обжигающая острая жидкость тут же превратилась в новое испытание. Рена едва смогла подавить в себе желание немедленно выплюнуть отвратительный перечный отвар, но с трудом, с выступившими слезами на глазах, заставила себя проглотить омерзительное пойло. Как ни странно, но гадкий вкус всё же возымел благоприятное воздействие, мгновенно очистив разум, потому очередное пояснение Торика уже не вызывало такого всепоглощающего ужаса, напротив, оно было подобно ушату холодной воды, окончательно отрезвившему голову.

— Но разве вы семья? Всё ваше существо не принимает ни кровавых ритуалов, ни тёмных обрядов, которые являются основой для выживания клана Медити. Вы же и сами понимаете, что сейчас не сможете прожить в Тёмном царстве и пары дней!

Всё было именно так, и чем дольше Рена складывала разрозненные факты, тем больше убеждалась в правоте Торика. Ей не выжить в Тёмном царстве, тогда как её упрямый амбициозный муж без желанной власти потеряет смысл жизни. Возможно не сразу, но, в конце концов, его безудержная страсть опять превратиться в ненависть. Как ни крути, их отношения обречены.

— Но что же мне делать? — растеряно произнесла Рена, из последних сил стараясь не расплакаться от бессилия. Её жизнь рушилась подобно карточному домику, из которого внезапно вытащили опорные карты.

— Доиграть возложенную роль и освободиться, — ответил Торик с утешительной улыбкой.

— Освободиться? — Голос Рены предательски дрогнул. — Не уверена, что когда-либо нуждалась в подобной свободе.

И словно в подтверждении изголодавшийся желудок вновь издал жалобный стон, заставив Рену залиться краской. Это было так некстати! Пытаясь скрыть смущение и утихомирить разбушевавшийся желудок, она поспешила взять ближайший сырный ломтик и осторожно надкусила его. У угощения оказался нежный изысканный вкус, вызывающий ещё больший аппетит. Так что вслед за первым ломтиком последовал второй и третий. Еда позволяла немного отвлечься от болезненной темы, хотя непростые мысли так и продолжали истязать потяжелевшую голову. Рена тщетно пыталась представить свою жизнь без Дарка, но каждый раз её сердца болезненно сжимались, а глаза наполнялись влагой, и чтобы не расплакаться, вновь приходилось яростно жевать. Благо в этот раз Торик предусмотрительно отмалчивался, больше не вмешиваясь в трудные размышления. И лишь когда яростные позывы голода улеглись, и Рена потянулась к другой закуске, лорд задумчиво спросил:

— Так чем же вас пугает свобода? Одиночеством?

Рена спешно проглотила небольшой кусочек, после чего неторопливо обдумала вопрос и пришла к весьма неожиданному выводу.

— Я… — запнувшись, начала она, — не понимаю для чего тогда мне жить…

В глазах Торика промелькнуло искреннее удивление, быстро сменившееся внезапной вспышкой, словно его озарило какой-то идеей:

— Позвольте вам кое-что предложить…

* * *

От качки заметно мутило. Вернувшая себе облик змеи Рена, свернувшись, лежала в глубине кресла. Вопреки острому желанию хоть немного забыться сном, она продолжала крутить в сознании полученные сведения. Мысли, как в бреду, перескакивали друг на друга, изредка задерживаясь на чём-то больше минуты, но чаще они окончательно изматывая, вертелись безумным хороводом. Перед глазами то и дело возникали картины прошлого. Её размеренная, спокойная жизнь с Дарком, их страстные ночи, сменявшиеся скучными однообразными днями. Уютный, привычный уклад теперь виделся вершиной блаженства, чем-то недосягаемо невозможным, и от того в груди возникала тяжесть, а дыхание стало рванным и прерывистым. Душившие слёзы рвались наружу, но ни одной так и не суждено было пролиться. Мозг отчаянно цеплялся за иллюзорную соломинку. А может, всё не так однозначно, как говорит Торик? Что, если и в Тёмном царстве найдётся уголок для чистой, незапятнанной души? И тогда Дарку всего лишь надо будет относиться к ней так же, как к другим жёнам. Это виделось вполне реальным и не вызывало той неизбывной печали, которую несло за собой вероятное расставание.

И вот, казалось, Рена смогла найти идеальный выход, избавляющий от бескомпромиссного выбора. Она готова была уже возрадоваться, во всяком случае, какое-то время ей удавалось тешить себя родившейся надеждой, при этом не замечая, что с каждым часом ситуация усложнялась. Рене становилось всё труднее дышать, и вовсе не из-за невыплаканных слёз и застывшем горле комке. Всё было куда-то хуже. Сам воздух становился плотнее и гуще. Поначалу Рена ещё пыталась найти этому какое-то разумное объяснение. В конце концов, они с Ториком находились в закрытой каюте без окон и видимого проветривания. Однако сам лорд никаких перемен не замечал. Он всё так же сидел в обитом красным бархатом кресле и, чуть склонившись над столом, с увлечением что-то рисовал. Перо в его руке будто танцевало над листом бумаги — легко и плавно кружась, вертясь на месте и делая грациозные прыжки с замиранием в воздухе. Рена не знала, чем именно был занят Торик. После долгого диалога он вдруг стал крайне немногословен и, кажется, перестал интересоваться её мыслями. И всё