смысле — арахна не докладывала. А охотников допытываться не нашлось. И так, мягко говоря, криповато.
— В общем, дамы и господа. Мелорнских послали нахрен, в плане “центра планирования”, — напомнил я. — И совещание в Зеленюках…
— Кащей, ты реально не можешь запомнить “Зеленухи”? — заинтересовалась Юрьевна.
— Пусть переименовывают, — проявил я стальную корону, задрав нос. — Так вот, там присутствующих гонять не будут. Только зеленюков не надо жрать…
— Я вас очень об этом прошу, — голосом примерной девочки выдала Юрьевна. — А то я очень обижусь.
— Да, я тоже обижусь. Наполшишечки, — примазался я. — Так вот, если тут оставшиеся решили Орду воевать — надо в Зеленюках уже всем вместе разбираться. Хоть, в какую сторону, определимся.
— ВВВ КАААКУУУЮЮЮ ЯАА МММОООГУУУ ПОООКАААЗЗЗАААТЬ, — прогудел-прокаркал Ворон. — НННООО ПРРРИИИДУУУ.
Вообще — меня он… ну, не пугал, но впечатлил покрепче всяких арахн. Совершенно… неправильный, ирреальный. И шутит блин, крипота такая. А значит, нормальный металюдь. Но крипо-о-овый. Главное, как я сам смотрюсь, не вспоминать, напомнил ехидный внутренний голос, на что я махнул лапой.
Как смотрится Кащей — проблемы смотрящего, да.
А Ворон… да скорее своими “мерцаниями” напрягает. Не контролирую его. В плане — не могу уследить, вот и кажется опасность, хотя вроде вообще “мирный” металюдь. Рассыпается на воронов, ими и жрёт, и на мир смотрит. Обычно — частично, хотя может и целиком.
В общем, народ потихоньку рассосался. А я что-то залип, даже мыслей не было. Просто стоял, да на лес смотрел.
— Кащей, — послышался голос.
Оборачиваюсь — карапузина. Стоит Ариска, смотрит внимательно, голову наклонив.
— Ты же уехать можешь в любой момент. Ты вообще ничем и ни к чему не привязан. Никому не должен. Это все тебе должны. Почему? — задала она совершенно серьёзно вопрос.
— Ну ты, блин, даёшь, — оценил я. — Во-первых. Я уеду, когда пожелаю, — отрастил корону, сделав надменную рожу. — А не когда там всякие панаехавшие завалятся. Во-вторых. Валить — не интересно. И не весело, — подмигнул я Ариски.
— А в-третьих?
— А в-третьих — не скажу, — ехидно оскалился я. — Потому что я сволочь, скотина и злодей, каких мало, — отметил я. — Официально признанный.
— Поняла, — кивнула мелочь, что-то своё поняв. — Ну удачи тебе, Кащей. Бывай, навещай.
— Как только, так сразу, — честно ответил я. — И ты бывай и удачи, Ариса.
И поехал я потихоньку в Зеленюки. Прикидывая, что и как. В “структуры” мне входить нельзя, крыша совсем уедет. Одному надо работать. Но совсем одному — тоже не вариант. В общем, ехал да прикидывал, как мне злодейства чудовищные сподручнее учинять. Максимально разрушительные и, желательно, подольше.
Доехал до домика, призадумался. Ну, в принципе — ничего мне не надо. Даже стрелки — скорее удобство. Но не помешают, так что смотался до торжища, да и заказал у знакомого гнума полный бензобак.
Да и всё, наверное. Завтра потрындит народ, а я навстречу Орде двинусь. Сразу, ибо нехрен.
Надумал я это, да и попробовал уснуть. И уснул, на удивление, и даже снилось мне всякое интересное. И даже поняша приснилась, чем настроение подняла даже во сне. Это не кентавры придурошные, это Дружба! И магия, хех.
Наутро высунул нос из домика — а перед башней ладят навесы и сидушки. Залами Зеленюки не особо обширны, скорее банями, а это… не вполне тот антураж для предстоящей трепотни.
Подумал я, да и засунулся назад. На всякий случай проверить и перепроверить всё. Через полчаса ко мне стук в дверь — Семёныч припёрся.
— Кащей, народ собирается, — выдал он.
— С чем я народ поздравляю, — ехидно оскалился я. — Дозволяю дальше собираться, — покивал я.
— Ты же это… чрезвычайный… — начал было Семеныч и замолчал, любуясь на фигу.
— Это я вчера был. А сегодня — я Кащей. И трепотню вашу слушать не желаю.
— В кусты, значит? — прищурилась презрительно орчина.
— А как же! — радостно улыбнулся я. — В кустах резня весёлая получится.
— Ничего не понял, — нахмурился Голова.
— Семёныч, ты глупая Голова, — не стал я щадить нежные чувства орка. — Я вчера сказал. Я не уйду. Буду Орду резать. Я — не вру. Это понятно?
— Это — понятно. Так обсуждать…
— Не интересно. Я не буду ни с кем работать. Пойду один. Только со связью бы какой было бы неплохо, — признал я.
— Вояка? — прищурился Степаныч.
— А это тебя, старший мастер, йепать не должно. Вот вообще, — уже оскалился я. — Не твоё дело, в общем. Выйду, когда напи… наговоритесь. Уточню, что со связью, может, есть у кого что, что мне подойдёт. И к Орде, встречать.
— По-моему… хотя делай, как знаешь, — махнул рукой Степаныч под мои одобрительные кивки.
И собрались, и трындели, я в окошко время от времени поглядывал. Кстати — не зря задержался. Из мимика вытащил рукоять огненного меча. Хрен знает, поможет или нет. Запустится или нет. Но прихвачу, логично заключил я, запихивая рукоятку в карман кожанки.
А трындели, на удивление, недолго. Часа два, да и стали подниматься потихоньку. Ну и я из домика выскочил.
— Здрасти! — гаркнул я. — Народ, я к Орде. Вопрос к вам всем — связь какая есть, для таких как я? А то как бы гадость не сделать и не подставить. И помочь, где нужно.
— Будет штаб, мобильный…
— Нахер. Я — один.
— МММНННОГИИИЕЕЕ ОООДНИИИ ПОООЙДУУУТ. ИИИ ЯААА. НННЕЕЕ ПОООМММОООГУУУ, БЕЕЕСССМММЕРРРТНННЫЙ. НННЕЕЕ ВВВИИИЖЖЖУУУ ТЕЕЕБЯААА, — прогудел Ворон.
Это, видимо, не чует, или ещё какая хрень. Обидно, была надежда на ворону какую. Кусок мужика на плече, в виде ворона — стильно. Но нет так нет.
И народ переглядывается и молчит. Ну хоть “шапки долой, встать в строй, два шага вперёд!” никто не орёт. Ладно, поеду так…
— Кащей! — раздался голос Матвея, когда я уже байк с подножки снял.
— Ммм?
— Меллорн может выделить оператора эфирной связи, для связи, — скаламбурил он.
— И гробанётся этот оператор… хотя… ну в принципе — можно, — прикинул я, что можно с байком оставлять. — Только что он будет жрать? Где спать? Я его, положим, с байком оставлю, в нескольких километрах. Дальше своим ходом.
