Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Левин? Здравствуйте, Симон Рувимович. Это вас беспокоят из Комитета Государственной Безопасности. Майор Ашурков. Симон Рувимович, есть ли у вас сейчас возможность разговаривать? Я вас ни от чего не отвлекаю?
– Н-нет, – говорит Левин и выпрямляется по стойке смирно с государственным лицом, но ватные ноги складывают его на сундучок под стенкой.
– Симон Рувимович, в какое время вам было бы удобно зайти к нам, чтобы побеседовать? – утонченно издевается голос.
– В-в-в какое скажете… – докладывает Левин.
– Но вы ведь заняты все рабочие дни в юридической консультации, мы не хотим нарушать ваш рабочий распорядок.
– Э-э-э… – блеет Симон в полном ошизении. – Н-н-ничего… пожалуйста… конечно…
– Не следует откладывать, – мягко настаивает голос. – Завтра в четыре часа дня вас устроит? А сегодня? В три? А в час? Паспорт с собой возьмите, пожалуйста, пропуск будет заказан. Мы ждем вас по адресу… ул. Пагари… Куда прислать за вами машину? Близко? Как вам удобнее.
Вот и засекся крючок. Открасовался молодой юрист, чей не надо родственник.
– Что ж, – вздохнул он, – это лучше, чем если тебя берут ночью из постели.
Он сел, встал, еще сел, еще встал, свет включил, выключил, в консультации сидел как пыльным мешком шлепнутый, и к нужному часу достиг полной товарной спелости: зеленый снаружи и с мелкой дрожью внутри.
В подъезде за зловещей вывеской, в чистом вестибюле, ему выдали пропуск взамен паспорта и забрали на хранение портфельчик, где была сменка белья, тонкий свитер и умывальные принадлежности, плюс три пачки чая, папиросы и кулек конфет. Симон хорошо знал, что надо брать с собой при аресте.
Вежливый лейтенант проводил его на второй этаж.
– Входите, Симон Рувимович, – встал навстречу от стола приятный мужчина в штатском. – Очень рад познакомиться с вами! – В меру крепко пожал руку. – Присаживайтесь. Чаю хотите? Курите?
Левин двигался, как стеклянный. Он сел, звякая пронзительным колокольчиком внутри головы, и непонимающе уставился на стакан крепкого чаю с лимоном и открытый серебряный портсигар с беломором.
– Итак, вы хотите поехать в Париж, – доброжелательно начал комитетчик, которого Симон про себя окрестил полковником. Это прозвучало как «ИТАК, ВЫ ХОТИТЕ ИЗМЕНИТЬ РОДИНЕ».
«Уже никто никуда не хочет», – с истерическим смешком мелькнуло у Симона…
– Д-да, собственно… и нет, – мучительно сопротивлялся он затягиванию себя в преступный умысел измены родине.
Полковник подвинул ему портсигар и поднес спичку, Симон послушно закурил, выпучил глаза и задохнулся.
– Не волнуйтесь, – сочувственно сказал полковник. – Мы здесь для того, чтобы помочь вам.
Сейчас войдет палач с набором пыточных инструментов.
– На ваше имя пришло приглашение в гости из Франции, – полковник переждал его кашель. – Из Парижа.
– Я не просил… – просипел Симон. – Это дядя… Клянусь, я не знал! В смысле, не просил!
– Когда вам хотелось бы поехать? – Полковник разглядывал его с задумчивым видом, иногда даже чуть кивая собственным мыслям.
– Не знаю… Я еще не думал!
– Возможно, прямо в эту пятницу?
– У меня же работа! – с некоторым даже осуждением возразил Симон, чувствуя себя в этот миг преданным гражданином.
– Ну, возьмете отпуск. Вам дадут, я не сомневаюсь, и не за свой счет, а как полагается, с выплатой отпускных.
До Симона, наконец, дошло. Паранойя. Бред навязчивой идеи расколол сознание. Чтобы сойти с ума, долго пить не обязательно. Отсюда его увезут в желтый дом… а он будет воображать себя в Париже…
Он побелел.
– Или вы предпочитаете весной? Или летом? – любезнейше продолжал выяснять полковник.
Он снял трубку и раздраженно бросил:
– Ну где он там?
Вошел фотограф и снял Симона, велев сесть на стуле ровно и смотреть в объектив.
– А в профиль? – стал помогать Симон, и повернулся боком для второй фотографии.
– В профиль не надо, – приказал полковник.
Утонченная издевка заключалась в том, что ехать Симону предстояло в Магадан, и он прекрасно это понимал. Об играх КГБ страна было наслышана.
– Или вы хотели бы поехать весной? Или летом? – рассыпался полковник. – Но чисто по-человечески, наверное, чего откладывать, правда? Ну, несколько дней на неизбежные формальности… – он посмотрел на табель-календарь: – А вот, хоть суббота второе число, вас устроит?
– А-а-а… да, конечно… Как скажете, я готов… – сказал Симон.
– Хотя можно и быстрее!
Он стал бессмысленно улыбаться и часто кивать. Захотел перестать кивать и не смог остановиться. Полковник вздохнул и деликатно стал смотреть в окно.
– А вы бы хотели как ехать – поездом? Или самолетом? – продолжал он глумиться. – Возможно, паромом до Хельсинки и оттуда поездом? Или можно из Ленинграда до Стокгольма, или до Лондона, а там на самолет до Парижа.
На дальней стене кабинета висела карта мира, и хозяин развивал урок географии, взяв указку:
– Конечно, короче и проще всего – прямым рейсом из Москвы – и прямо в Париж. А если в Ленинграде сесть в беспересадочный вагон Ленинград – Париж, то можно через Минск, Варшаву, Берлин – это двое суток через всю Европу, прекрасная поездка.
Вошла плавных очертаний женщина, туго затянутая в юбку и пиджачок, и велела Симону подписать вот здесь. И вот здесь. Он хотел понять, что он подписывает, но, ясно видя бумаги и читая буквы, не мог понять смысла ни одного сочетания. Его мыслительные способности были парализованы.
– Ну, вот и отлично, – сказал полковник. – Если вам подходит завтрашний рейс «Аэрофлота» из Москвы, то к вечеру вам доставят ваш загранпаспорт с французской визой и билеты.
При этих словах Симон понял, что он подписывал. Это был загранпаспорт с его фотографией и его фамилией.
– …Вы, наверное, последнее время много работали и переутомились, – сказал полковник, поднимая его с пола и брызгая водой в лицо. – Вот и отдохнете. Кстати, в нашей поликлинике прекрасный невропатолог, хотите, я сейчас позвоню?
Он проводил его до двери и подержал под локоть:
– Кстати, я бы как мужчина мужчине порекомендовал вам сшить новый костюмчик. Все-таки Париж, вы знаете. О, успеют, в МИДовском ателье обычное дело за полдня выезжающему шить. Вас уже ждут.
…Он шел домой как зомби. Робот утерял ориентацию в пространстве. Так могла бы перемещаться статуя Командора, забывшая адрес Доны Анны. Город раздвигался, вращался и смыкался за ним.
Дома он закрыл дверь, задвинул шторы, выпил стаканом дареный коньяк и уставился в стену. Он был трезв, он был невменяем, он представлял собой стоп-кадр истерики, законсервированной до температуры вечной мерзлоты.
Он пытался анализировать свое сумасшествие, но мысли соскальзывали с оледенелого мозга.
Потом зазвонил телефон.
5. Контрольный звонок
– Здравствуй, мой мальчик, все ли у тебя в порядке? Але? Ты хорошо меня слышишь? Это я, твой дядя.
Слабо знакомый голос поднимал Симона из глухих глубин на поверхность, как натянутая леска вытягивает рыбку. Он медленно осознал себя в
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
