службе. Мы просто сидели и болтали с ней о своем, о женском: о семье, о Диконе и Элли, немножко о мужьях и обязательно о всяких домашних хитростях. В этом маленьком домике она ухитрилась создать удивительно уютную и душевную обстановку.
***
Я не знаю, что меня ждет в будущем. Я никогда не была воцерковленной христианкой. Скорее относилась к вере, как к некому ритуалу: на Рождество и Пасху ходила в храм, святила куличи и красила яйца, в Вербное воскресенье ставила букет с пушистыми комочками лопнувших почек, в родительскую неделю обязательно бывала на кладбище…
Я до сих пор не знаю, кто подарил мне эту вторую жизнь, будут ли для моей души еще какие-то испытания там, за Порогом. Но искренне благодарна этим силам за то счастье, которое они мне подарили.
За возможность создать из Болотной Пустоши процветающее село, где два года назад уже поставили маленькую церквушку, за возможность растить и воспитывать моих девочек, за крепких и здоровых сыновей, которыми я искренне горжусь, за мир и покой в моем доме. А главное – за Шарля фон Берготта, за удивительного мужчину, который и в горести, и в радости идет вместе со мной.
***
-- Любава, возьми, радость моя, это тебе, – Шарль слегка улыбался, протягивая мне небольшую чеканную коробочку
-- Что там? – спросила я с любопытством.
Он засмеялся и ответил:
-- Открой, узнаешь.
Щелкнул маленький замочек, который сам по себе являлся произведением искусства. Внутри коробочки я с некоторым удивлением увидела мешочек из грубого небеленого льна. Вопросительно взглянула на улыбающегося мужа и аккуратно ткнула пальцем, пытаясь понять, что там внутри. Больше всего это было похоже…
-- Шарль, это они?!
Муж рассмеялся, откинув голову назад. Я с любовью смотрела на своего красавца-мужа, понимая, что он остался почти таким же, как в дни нашего знакомства: потрясающе красивым, умным, заботливым и умилительно лопоухим.
-- Шарль, это правда они?!
-- Да, радость моя. Это та самая снежная дыня из Шо-Син-Тая. Очень надеюсь, что тебе удастся вырастить ее здесь.
Я вытряхнула себе на ладонь горстку крупных уплощенных семян желтоватого цвета, полюбовалась на них, представляя, как по весне начну заниматься рассадой, и прикидывая, где лучше будет высадить эту экзотику. Аккуратно ссыпала семена назад в мешочек, стиснула его в руке, прижав к груди и, подняв голову, посмотрела мужу в глаза:
-- Это лучший подарок, который ты мог мне сделать перед свадьбой Элли! – я потянулась за поцелуем и, когда муж заметно оживился, ловко увернулась от его губ и быстро чмокнула гладкую щеку. Шарль, не слишком довольный скоротечностью награды, обнял меня и прижал к себе, а я торопливо зашептала:
-- Подожди-подожди… У меня тоже есть для тебя подарок!
Муж не дал мне улизнуть. Подхватив на руки и усевшись в кресло, удержал меня на своих коленях:
-- Ты мой самый лучший подарок, Любава, и более я ничего не хочу.
Я вдохнула такой привычный и родной запах, немного мускусный запах надежности и мужской силы и лукаво спросила:
-- Даже дочку?!
-- Какую… Какую дочку, Любава?!
Я только засмеялась над его непониманием, вовсе не собираясь отвечать.
Шарль крепче подхватил меня на руки, встал с кресла и прошелся, почти пробежал по комнате до дверей и назад. Посадил в кресло меня, все еще держащую семена в кулаке, устроился у моих ног прямо на ковре и, подняв взгляд, тихо спросил:
-- Ты беременна, Любавушка?
-- Да, Шарль. Надеюсь, в этот раз у нас все же получится дочка.
Я протянула руку, заправила ему волосы за ухо и слегка потерла пальцами бархатистую мочку. Муж зажмурил глаза и губы его непроизвольно растянулись в улыбке. Я повертела головой, соображая, куда бы пристроить свой драгоценный подарок. А этот варвар, недовольно нахмурившись, ловко вытащил у меня из руки семена и небрежно бросил мешочек прямо на ковер:
-- Не отвлекайся! - нарочито суровым тоном сказал он.
Я засмеялась и снова погладила мочку его уха, а Шарль почти серьезно заявил:
-- Думаю, госпожа герцогиня, нам следует повторить этот замечательный процесс! Вдруг у нас получится сразу два ребенка?! Близнецы – это прекрасно!
Все же в этом мире представления о зачатии были такими дикими, что я невольно рассмеялась. А Шарль, глядя на меня снизу, почти прошептал:
-- Ты мое самое большое счастье, Любава… КОНЕЦ КНИГИ
