я в петлю, об этом и не узнает никто. А после ночи с этим... как жить?
Я подавила приступ тошноты и заставила себя обдумывать ситуацию дальше, но дварфо вклинилось в мои мысли.
— Ну? Договорились? — вполголоса спросило Лавронсо, когда мы возвращались назад.
Мордага с нами не было. Видно, ушел по поручению Ловкача. — Наполовину, — ответила я. — Он обещал к завтрашнему вечеру добыть бумаги.
— Сколько он хочет?
— Мы еще не закончили торговаться.
Дварфо с сомнением хмыкнуло.
Я не успела перевести дух от того, что удачно скрыла подробности его предложения, как заметила, что Аларик и Лавронсо отстали и зашептались. Выругавшись про себя я остановилась и оглянулась. Лавронсо махнуло рукой куда-то в тупик. И там дварфо встало, широко расставив ноги и сложив руки на груди, перекрывая мне путь к побегу, а Аларик прорычал:
— И не вздумай.
— Что? — очень натурально удивилась я.
— Платить ту цену, которую он назвал.
— Я не понимаю, о чем ты. Мы еще не договорились.
— Конечно, не договорились. Ты никогда не расплачивалась собой, не так ли? Но именно такую цену он назвал.
Барон Аларик Боулес не спрашивал, он утверждал. Я молчала.
— Лори?
Я собралась с духом. Я порученец, в конце концов. Посмотрев ему в глаза я отчеканила:
— Как вести дела с бандитами — это мое дело. Ты за этим меня и нанял.
— Один шаг в сторону его постели, — ледяным голосом произнес Аларик, — и я разрываю наш договор. Я лучше рискну баронством, чем разменяю его на твою честь.
В свете неярких окон где-то над головой на лице Лавронсо явственно читалась кривая улыбка. Спелись!
— Мы вырвем у них эти бумаги, — проскрипело дварфо, — и без того, чтоб тебя под всякую гниду подкладывать.
Внутри меня метался растрепанный клубок самых противоречивых чувств: радость от того, что мне не придется даже задумываться о ночи с мерзавцем, возмущение от желания этой парочки решить что-то за меня, благодарность за... за то же самое.
— Днем обговорим всё, — постановила я. — Идем в гостиницу. Да не сбегу я! — прошипела, увидев, что мои спутники мнутся. — Вы что, меня совсем за дуру держите? Думаете, я прямо сейчас побегу ноги раздвигать из чувства противоречия? Успокойтесь. Идем!
Они обменялись странными взглядами, одинаково пожали плечами, и мы вышли назад на дорогу.
Глава 41
— Мордагу нужно исчезнуть, — сказала я за завтраком. — Бернарду, думаю, тоже.
— Что для этого нужно? Гольдены? — спросил Аларик. Я кивнула. — Скажи, сколько, и передадим Бернарду на них двоих. Насколько я понял, ему можно верить.
— Он будет ждать сегодня в три часа пополудни в парке Тихий затон, где мы в первый раз говорили. Если пройти по дорожке от северной оконечности вглубь, через пять скамеек будет шестая, она стоит ближе к воде.
— Хорошо, я съезжу.
Мы снова замолчали. Едва заказав еду, мы принялись обсуждать, как можно вырвать бумаги у Ловкача. Девушкам мы сказали, что он слишком много запросил. Хитра приняла за чистую монету, а Секирд внимательно на меня посмотрела — поняла.
Идею устроить всеми нашими силами налет на рюмочную мы отмели. Даже если мы будем сильнее охраны, Ловкач не дурак. Он оставит при себе пару документов, чтобы доказать мне — бумаги есть, а остальное будет лежать в другом месте. Припугнуть его, как когда-то обнаглевшего лекаря, может получиться, а может и нет. Все же бывший главарь банды, ныне претендент на трон ночного хозяйства — не робкого десятка.
— Чем бы его взять за яйца… Хоть бы прошлое его знать, что ли. Кроме того, что ты ему харю расписала и арестовала. Они дилижансы только грабили? Никого не ухлопали?
Хитра вернулась в свою комнату, и Лавронсо позволило себе не сдерживаться.
— Только грабили. Может, руки или ноги ломали, морды били, но трупов за ними не было. Осторожный, чтоб его…
— Значит, нет таких, кто мечтал бы его прибить даже спустя годы.
Я крутила в голове разные идеи.
— Может, подобраться к нему через окружение в трущобах? Наверняка же есть недруги или, наоборот, женщины. Может, в какой-нибудь притон ходит, можно там девок поспрашивать.
— Если женщина продает себя, продать других ей намного легче, — покачало головой Лавронсо. — Девка тебе с три короба наплетет и сдаст Ловкачу за грош.
— Ладно… Аларик, мы все же вместе поедем к Бернарду. Попробуем узнать, может, у порученцев на него что-нибудь есть.
— А зачем он нам? — внезапно сказала Секирд, которая, казалось, не участвовала в разговоре, забрав булочку с марципаном и чашку взвара на софу.
Я вовсе не подозревала Секирд в тупости, поэтому не стала отвечать очевидного про документы, а спросила прямо:
— Что ты имеешь в виду?
— Перехватить бумаги, когда их понесут к этому Ловкачу, — пояснила Секирд. — Он не зря взял два дня.
— Точно, — дошло до меня. — День, ночь и день. Чтоб достать бумаги, ему нужна ночь. Иначе он управился бы до сегодняшнего вечера.
Повисла тишина. Мы переваривали сказанное. Наконец, я произнесла то, что кто-то должен был сказать:
— Этой ночью мы идем в трущобы и устраиваем засады вокруг старого особняка Меркатов.
— А если хранилище бумаг не там? — засомневался Бейлир. Он скептически относился к способности людей что-то хорошо хранить, особенно в местах, которые по человеческим меркам старые, а по эльфийским — это построили вчера утром.
— Тогда завтра решим, что делать дальше, — отрезало Лавронсо. — В три часа пополудни всем выпить сонный отвар и спать.
— У нас встреча с Бернардом.
— О-ох… В четыре! Сразу, как вернетесь.
— Деспот! — не выдержала я. — Я понимаю, откуда берутся буйные пациенты.
Лавронсо довольно улыбнулось.
Девушки утащили меня в свою комнату показывать вчерашние покупки. Бейлир выгнал всех из номера, чтобы размяться. Лавронсо с Алариком ушли к себе, и я внезапно подумала, что в этот раз Лавронсо не упирался, когда его поселили как “мальчика”. Надеюсь, Секирд это заметила.
* * *
На встречу с Бернардом мы пришли все той же компанией: я, Аларик и Лавронсо. Верней, сушеная старая дева неопределенного возраста, полугоблин и дварфо. Еще издали мы заметили, что
