На щеку снова ложится его ладонь, отбрасывая меня.
— Бедняжка. Попей воды. Тебе нельзя нервничать. — шипит он.
Странное ощущение. Вроде Макс меня бьет, но это не он.
***
Левон
— Хорошая экипировка. — Макс методично опустошает склад с оружием. Бес уже при полной экипировке в чёрном камуфляже с кобурой.
Его было трудно найти. На телефон он не отвечает. Око не работает. Лука с Алисой поехали на базу, чтобы собрать людей.
— Давно не сдавал норматив по стрельбе. — Бес просто искрится от раздражения. Если к нему подойти ближе, можно поджарится. В нем энергии больше, чем на атомной электростанции.
— Не поверишь, но я тоже. — облокачиваюсь к стене, наблюдая за тем, как он ритмично, почти не глядя прочищает автомат.
— Тир там.
— Предпочту более живые мишени.
— Левон, ты не понял. Дело паршивое, а я не жилец почти. У меня в позвонок вживлён микротоковый чип, достать его весьма затруднительно. Поэтому у меня есть два варианта, как сдохнуть. Первый: Братец подарит мне инфаркт. Второй: я сдохну на операционном столе. Потому что есть риск, что во время операции начнётся отторжение трансплантата. Алёна у братца. Мне терять нечего.
— А мне есть что? Он убил Селену. — мои слова привлекают его внимание. Макс останавливается и оглядывается на меня, напрягаясь всем телом. — Я хочу отомстить ему за это.
С годами моя влюбленность в Селену приобрела другой привкус, она стала мне как сестра. Но от этого не менее больно.
— Мы никогда не разговаривали с тобой на тему… — Бес вздыхает, продолжая хмуриться.
— Забей. Что было, то прошло. Но я хочу наказать всех тех тварей, кто приложил руку к ее смерти. У них же даже рука не дернулась стрелять в нее после стольких лет. Они все предатели, не заслуживающие прощения.
— Тогда, выбирай. — он разводит руками, приглашая меня к полкам с оружием.
Здесь все: от ножей до самонаводящихся гранатомётов. На этом складе запасов хватит, чтобы вооружить целую китайскую армию до зубов.
Несколько минут, погружённые каждый в своим мысли мы собираемся.
Я тоже экипируюсь в камуфляж, надеваю защитный жилет и вешаю кобуру.
— Что за туса и без меня. — в комнату веселый и немного раскрасневшийся заваливается Коган с картошкой фри из Макдональдса. Мы с Бесом от его расслабленного вида зависаем, теряя дар речи. Он всегда выглядит как наркоман под кайфом.
— Где-то объявление висит? — Бес недовольно поворачивается ко мне, теряя терпение.
— Судя по всему — да.
За спиной Когана показывается Кирилл, уже упакованный в форму. От злости Бес откидывает сумку и злобно шипит:
— Как Вы вообще меня нашли? Я на карте отмечен, как Красная площадь?
— Да ладно, Бес. Я всегда за любой кипишь. — Коган ударяет Кирилла по спине, незаметно вытирая о него руку. — И Кирюха, как твой верный оруженосец, не может тебя бросить.
— Коган хотел сказать, что мы твои друзья и не оставим тебя в трудную минуту.
— Нет, я не это хотел сказать. Без розовых соплей. Не нужно из меня делать бабу, млять.
— А что, только женщины могут дружить и открыто говорить об этом?
— Млять, Кир, ты всегда мне нравился. Не порти впечатление о себе. — Коган кривится. — Не говори таким тоном, на пидараса смахиваешь. Общаться же невозможно.
— Разочарую тебя, милый, но у меня уже есть парень.
Коган издаёт животный смешок и замечает выражения наших лиц.
— Он не шутит, Коган. — говорю я, неожиданно заряжаясь непринуждённостью рыжего психа. — У него есть парень.
Мимику Когана в этот момент нельзя описать. Веселье сменяется шоком, после чего он становится багровым и у него широко распахивается рот. Понимая, что это правда, он шумно закрывает рот, клацая зубами и сглатывая. Шок не сходит с его лица, а напученные глаза готовы вывалиться из орбит.
— Я бы не открывал на твоём месте так широко рот, а то Кир воспользуется моментом. Соснешь по полной. — Бес тоже усмехается, но грустно. — Ладно, не будем терять время.
— Согласен. Только чур, Кирилл не прикрывает меня сзади!
— Коган, успокойся уже, как будто твой рыжий зад может быть кому-то интересен!
— Кир специализируется только по шоколадным задницам.
— А, так твой парень, тот симпатичный мальчик, дружок Алёны, твой шоколадный заяц?
— Коган, перестань! — я одергиваю перепалку, усаживаясь в машину, не выдерживая их разговора. — Давайте, обсудим, что будем делать.
— Снять трусы и бегать, млять. Расслабьтесь, что ВЫ вообще напряглись так. У нас друга шоколадный заяц мочалит. Вот о чем нужно беспокоиться!
— Коган! — уже хором говорим мы. Но его не остановить. Самая настоящая истерика.
— ЧТО, КОГАН? Я серьезно! Вот Беса можно понять, Вы его деваху видели, там есть за что сдохнуть. Даже мне за нее не жалко. Красотка настоящая. Балерина. Я кстати нашёл ее фотографии в социальных сетях. Не понимаю, как ты вообще допустил, чтобы она там сидела. Ты знаешь, что год назад она выложила фото в купальнике. Весьма откровенном. Я нашёл всех лайкеров, Макс. У меня есть их фамилии и адреса. Я бы лайкалки повыдирал гандошам. Одно твоё слово и мы, млять, их кастрируем. Но девчонку свою все равно научи — нельзя такие фотографии выкладывать.
Коган продолжает говорить не затыкаясь, он отчитывает целый монолог, выступает вместо юмористического радио в машине по дороге до больницы, разряжая обстановку, пока Макс резко не тормозит и не чеканит:
— Коган, если ты не заткнешься, то твоя лайкалка сейчас окажется в твоём рту. Еще слово про шоколадного зайца, и я отлайкаю лично тебя!
Алена.
Не узнаю улицы мегаполиса. Они все перекрыты. Повсюду его люди. Мы перемещаемся словно в маленький городок с военным режимом. Словно смотрю фильм — боевик. Как ему удалось это провернуть в самом центре, наплевать на все законы.
Но эта картина вселяет в меня надежду. Он жутко боится, что за ним придут, а значит, несмотря на все плачевное состояние и наличия преимущества, он сильно боится Беса и отца. Они сильнее, чем вся его армия.
Больница перекрыта, нет даже медицинского персонала. Выгнали всех. По периметру стоят только лбы в форме и защитных касках с автоматами на перевес.
— Эти все люди здесь для чего? Чтобы остановить одну девушку? — вскидываю издевательски брови, желая довести его до предела, разозлить. — Один ты не удержишь?
— У тебя когда-нибудь затыкается рот?
— придётся привыкнуть, любимый. Мы же теперь до конца дней вместе. — язвительно говорю я, трусливо закрывая глаза, когда он поднимает руку. Кожа на щеке начинает неприятно щипать при воспоминании пощечины.
