после того, как посол умер. До Фридриха также доходили слухи о том, что у императрицы пошатнулось здоровье. Он сказал вдовствующей принцессе Ангальт-Цербстской, что надеется на возможное в будущем полезное влияние ее дочери.
В военном отношении Фридрих не был столь самодоволен. Он достаточно увидел под Лобозицем и понял, что австрийцы располагают грозной силой. Они искусно использовали рельеф и демонстрировали, когда было нужно, непоколебимую стойкость, их артиллерия наносила пруссакам громадный урон. Австрийцы по-прежнему оставались в поле, потревоженные, но не понесшие практически никакого ущерба, хотя Фридрих был уверен, что Браун ничего не попытается предпринять до весны. Снабжение прусской армии оставалось под вопросом, так как Северная Богемия могла предложить неоправданно мало — местность totalement mangèe[192], писал он Вильгельмине 24 октября. Он решил зимовать в Саксонии. «Больше никаких сражений в этом году!» — сообщил он ей несколько дней спустя. У Фридриха уже появились некоторые сомнения относительно мощи его армии в предвидении тех задач, которые ей придется выполнять. Подготовка его солдат великолепна, но достаточна ли их численность? «Все, что мы сделали в этом году, является лишь прелюдией к следующему», — сообщил он Альгаротти. Фридрих верил, что грядущий, 1757 год будет решающим. А сестре Ульрике, королеве Швеции, он написал 4 января того года: его положение можно сравнить с положением Карла XII, когда он вступил на престол Швеции и обнаружил, что три великие державы вынашивают планы его уничтожения. «Именно это заставило меня пойти на эту войну, но мы еще ничего не достигли. В следующем году будет решена судьба Германии и моя собственная».
Вторжение Фридриха в Саксонию критиковали за неспособность добиться решающей победы, предоставление передышки врагам и возможность для Франции перейти в лагерь врагов Пруссии. Тем не менее он вывел Саксонию из войны; враждебность Франции теперь, к сожалению, была обеспечена Вестминстерской конвенцией, хотя Фридрих какое-то время полагал, что французы, увидя его в зените военной славы, передумают.
Фридрих управлял Пруссией и вел переговоры из Дрездена или находящегося неподалеку Локвица вплоть до 20 апреля. Между 20 ноября и 10 декабря 1756 года он написал несколько работ, которые служили ему для пояснений своих мыслей и посвящения в них министров. Они также задумывались для информирования британцев — Митчел получал копии. Фридрих свободно размышлял о том, что Британия могла бы сделать во имя, как он теперь считал, общего дела; он часто отвечал на послания из Лондона с благодарностью за щедрые оценки его трудов, но и с выражениями надежды, что за словами вскоре последуют и действия. Во время аудиенции, устроенной для Митчела 9 декабря, он прямо спросил, когда Лондон начнет шевелиться.
Тревоги Фридриха в отношении позиции Британии ясны. В Англии с пониманием отнеслись к его упреждающему удару, но Британия была старым другом Австрии, несмотря на новые отношения с Францией. И Фридрих без особого удивления узнал в феврале 1757 года: австрийцы пытаются доказать властям Ганновера — а значит, и их суверену, — что французов можно было бы под давлением Австрии убедить не нападать на британские владения в Германии. Он знал: некоторые ганноверские министры надеются найти взаимопонимание с Австрией, настолько им претила мысль о сотрудничестве с Пруссией. Это поставило бы Ганновер при помощи Австрии в положение, названное Фридрихом фальшивым нейтралитетом, обеспечило бы ему безопасность. Это и в самом деле был ненастоящий нейтралитет — Мария Терезия предлагала обратиться к Британии — Ганноверу с просьбой о предоставлении беспрепятственного прохода 25-тысячной австро-французской армии через территорию Ганновера для нападения на Пруссию. Британия отказала, хотя, как доложили Фридриху, ганноверцы не были столь однозначны в своих симпатиях. Он в достаточной мере принимал в расчет исторически сложившееся недоверие между Ганновером и Пруссией, учитывал двойственное положение Георга II как курфюрста и короля, в котором многие усматривали неопределенность баланса интересов королевства и курфюршества.
Фридрих изложил возможные намерения французов в памятке с комментариями 20 ноября 1756 года. В Германии, писал он, всего по-прежнему нужно добиваться. Заполучив остров Минорка, французы наверняка усилят свои войска в Мадрасе и Канаде, но их цель — заставить британцев обороняться в районе Ла-Манша, и они направят армию в 50, возможно, 60 тысяч на рейнские владения Фридриха, продвигаясь через Везель на Вестфалию и Ганновер. Они начнут военные действия в марте или апреле. Везель продержится не больше 10 дней. Однако можно будет собрать в Вестфалии антиавстрийскую армию германских государств для борьбы с французами — 5000 из Брауншвейга, 3000–4000 из Готы, 35 000 ганноверцев и гессенцев. Несмотря на занятость в Южной Германии и Силезии, он сможет послать 8000—10 000 пруссаков. Этого должно хватить; хорошо бы подключить к союзу Данию и Голландию; последняя могла бы продолжить, как он это называл, блокирование портов, чтобы помешать французам проводить военные действия: Остенде, Брюгге, Антверпен, Малин. Союзная армия первоначально сконцентрируется в районе Гамельна на Везере. Базы для операций на западном направлении следует подготовить там и в Дортмунде. Не стоит планировать крупных операций, в Вестфалии по линии реки Линне нужно предусмотреть главным образом оборонительную кампанию. Возможно, Британия могла бы организовать несколько отвлекающих мероприятий, например десанты на побережье Нормандии или Бретани. Не сможет ли Британия в качестве компенсации за потерю Минорки в Средиземном море захватить там что-либо другое? Корсику? В течение всего этого времени следует каким-то образом удерживать в бездействии Россию, это является предварительным условием активного участия Пруссии. Делясь этими мыслями, которые в большинстве случаев можно по праву считать имеющими оборонительную направленность, король Пруссии, конечно же, демонстрировал Лондону, что он не замыкается только на интересах Пруссии; наоборот, мыслит широкими геостратегическими категориями. Фридрих намекал и о британском участии в разрешении германских проблем, отчасти из-за Ганновера, но в основном в интересах противодействия Франции. Совершенно ясно, писал он, пока Франция готовит или предпринимает конкретные действия, Австрия будет стремиться к объединению максимального числа германских монархов проеме Пруссии. Мария Терезия соберет в Богемии 130-тысячную армию и потребует помощи от Франции — возможно, корпус численностью не более 24 000 человек, — чтобы изгнать пруссаков из Саксонии и устрашить любые германские государства, дружественные Британии. Такими построениями Фридрих неизменно стремился подравнять британские интересы со своими. Австрийский план действий будет заключаться в том, чтобы напасть одной армией на Лусатию из Богемии и на Нижнюю Силезию — другой, направив хорватскую и саксонскую кавалерию в рейд на Верхнюю Силезию.
Местом для обсуждения действий германских государств являлся имперский конгресс. Он должен был состояться в Ратисбоне в начале 1757 года, и Фридриху предстояло максимально эффективно использовать свое влияние.
