— Как умудрился перепутать их? — надоело молчать Ромычу и он, облокотившись на дверь, настороженно меня рассматривал.
— Так получилось. — неохотно кинул я, паркуясь в каком-то жилом дворе, где в этот самый момент в футбольной коробке гоняли мяч мелкие пацаны. — В день твоего отъезда ты показал на толпу девчонок и сказал: «Светленькая…».
— И? — криво ухмыльнулся парень.
— Я увидел Алису… — сознался я с таким видом, будто было совершено особо тяжкое преступление.
— А Лолу?
— Даже внимания не обратил. — сказал чистую правду и приготовился к потоку осуждений, но слегка успокоился, когда получил размышления вслух. Я всегда был склонен замалчивать проблемы, Ромыч же любитель выяснить каждую деталь.
— Получается, что из всей толпы ты выделил только одну девушку… — пробежался он по моему лицу снисходительным взглядом. — …и что дальше? Ты решил, что она та самая, что спутала все планы на будущее и тебе и мне, и захотел поквитаться?
Не сумев совладать с эмоциями, я предстал перед другом обличённым с верха до низу.
— Я тебя хорошо знаю, Астахов… — напряжённо выдохнул он, концентрируя внимание на моих глазах. — Ты не из тех, кто сидит, сложа руки. Я предполагал, что твой гонор когда-нибудь приведёт к неприятным последствиям, но что ты воспользуешься таким методом… — резко замолчал, удручённо качая головой.
— Всё вышло из-под контроля. — собрался с силами я, соглашаясь рассказать ему всё, что он захочет. — Изначально хотел просто проучить… но вляпался сам и…
— И чего добился бы? — перебил Ромыч. — Возмездия за твои серые будни?
— За тебя. — исправил я.
— В этом-то и проблема, Лёнь. — потемнели глаза парня. — Ты меня спросил, а хочу ли я этого? Я столько раз говорил тебе, как сильно помешался на ней, что хочу вернуть эти отношения… И что ты сделал? — хлопнул ладонью по приборной панели. — Ты пошёл мстить!
— Ты прав… — даже и не думал спорить я, каким был дураком, понял уже давно. — Мною правили злость и беспомощность. Девчонка попалась под руку. Я видел в ней лишь лицемерку, скачущую по мужикам…
— Ты про вот эту маленькую недотрогу? — выгнул бровь Рома, заставляя меня провести ладонью по лицу, чтобы стереть сознание вины.
— Я опирался на твои слова, что она в поисках лучшего… — оправдался я, догадываясь, как глупо это звучит.
— В самый раз роль для тебя, да? — подначил друг, не моргая прожигая меня пытливым взглядом. — Ты мне вот что скажи! Считая эту Алису моей, ты же прекрасно понимал, что добром это не кончится!
— Понимал. — сделав вздох, я утвердительно кивнул.
— И всё равно продолжал… — обвинительным тоном.
Конечно ему тяжело осмыслить то, что после всех тех лет бок о бок, я выбрал не его.
— Прости… — истекая внутри кровью от своего бесчестного поступка и боли, нанесённой закадычному другу.
Я сделал это.
Я сознался, принял вину за содеянное и готов к лишению значимой части моей жизни.
Я успел настроить себя на стойкость и выдержку. С уходом Ромыча наступит переломный момент, но я не имею права ломаться и опускать руки. Не хочу копить внутреннюю слабость, поэтому многократно повторял себе, что я сумею пережить трудность и буду воспринимать это как жизненный урок.
— Она так важна для тебя? — внезапно улыбнулся парень и я заторможенно на него уставился.
Никаких претензий. Ни одного уничижительного слова.
Только улыбка и вопрос, хватающий за душу.
Я должен быть благодарен, что этот человек вообще появился в моей жизни.
— Она — это всё… — захрипел от искренности своих слов.
— Тогда нам стоит поладить… кажется, я произвёл не очень хорошее впечатление… — неуклюже провёл рукой по волосам Ромыч и я застыл с широкой улыбкой на губах.
— За такое не прощают, Ром… — тряхнул я головой, не веря в происходящее. — А ты так просто…
— Не просто. — оборвал он. — Я злюсь на тебя и хочу начистить морду, чтобы сбить спесь… — глубоко выдохнув, он устремил пристальный взгляд на играющих в футбол мальчишек, так напоминающих нас в детстве. — Но я не хочу терять друга, просто потому, что он запутался… Нам ещё о многом предстоит поговорить, о твоей свадьбе, например, и я не обещаю быть понимающим, но, чёрт возьми, Астахов, кто-то из нас двоих должен быть умным и бороться за дружбу… — и вернув внимание мне, насмешливо спросил. — Ты там плачешь что ли?
— Да. — подыграл ему, сдерживая смех. — Только не говори никому.
— Маменькин сынок. — фыркнул Ромыч, обзывая привычным прозвищем, чтобы разрядить обстановку, но мне не давал покоя один вопрос.
— Что будешь делать дальше?
— С Лолой? — спросил он, набирая полную грудь воздуха. — Хочу забыть.
— Вернёшься в город? — с замиранием сердца, надеясь на желанный ответ.
Говнюк не сразу заговорил. Сидел и наслаждался, пока я, затаив дыхание, уже начал синеть от ожидания.
— Под вопросом. — неоднозначно сказал он. — Осталось чуть-чуть до конца года. Нет желания мотаться из одного универа в другой. Я уже начал дипломную работу в том…
— Это ещё несколько месяцев, Ром! — возмутился я.
— Не наседай, Астахов! — упёрся он рогом в ответ. — Я подумаю…
— Смотри сам. — согласился я, подумав, что спугну благосклонность судьбы.
— Как насчёт того, чтобы устроить мальцам мастер-класс? — кивнул подбородком на ребятню во дворе. — Пинают как девчонки.
— Ты и сейчас так делаешь… — хмыкнул я, ощущая ностальгию и накатывающий азарт.
— Иди в задницу! — отстегнул ремень безопасности Ромыч и треснул меня по плечу.
— Так уж и быть. — растянул губы в усмешке. — Напомню тебе, бездарь, как это делают лучшие из лучших!
Наградив меня упрекающим взглядом, парень вышел из автомобиля и уверенным шагом направился к футболистам.
На секунду закрыв глаза и приказав сердцу сбавить ускоренный ритм ударов, последовал за другом.
И уже догнав его перед самой спортивной площадкой, развернул к себе за плечо:
— Спасибо, Ром!
Я не ждал ответа и уж тем более объятий. Просто сказал, что было на душе.
Благодарность.
И друг это понял. Посмотрев на меня долгим многозначительным взглядом, приподнял уголок губы, и отвернувшись, громко крикнул:
— Эй, мужики, примите в команду?
Глава 46
АЛИСА.
— А мама с папой не против, что вы так рано жить вместе начали? — ещё один каверзный вопрос от Любови Валерьевны и мой мозг предпочёл просто сдаться и впасть в глубокую спячку. Слишком много волнений за день. Нервы расшатаны и теперь у меня психологический шок. Уже несколько часов меня детально спрашивают о жизни и чем дальше, тем сильнее растёт моё сопротивление. Бабуля просто спец по головомойке. Если выдержу до вечера и от истощения не свалюсь мордой в чашку, то напьюсь в хлам и буду горланить под окнами спящих людей, что «Я живааа!».
