Герцог ди Маркель, подняв голову, долго-долго смотрел на Зара, а потом протянул:
— Сдается мне, Оллада, это не твоя порода.
— Да? — фыркнула Оллада. — Ты даже решил заговорить по этому поводу? А до этого почти год третировал меня и Танмора тишиной.
Герцог ди Маркель смотрел на Зара и Марту с такой уверенностью, словно уже встречался с ними прежде, и не один раз. Он буквально прожигал их насквозь взглядом, а на лице заиграла кривая, злая улыбка.
Сначала мужчина не показался страшным. В конце концов, он был очень стар, и Марта сомневалась в том, что человек в таком возрасте в самом деле способен без использования магии причинить кому-то серьезный вред. Но сейчас, всматриваясь в его темные, окруженные сетью морщинок глаза, девушка ощутила, как её словно прожигают насквозь, пытаясь таким образом причинить вред… Или попросту забраться ей в голову и узнать то, о чем посторонним не следует даже задумываться.
Он не проронил больше ни слова, и Зар, вовремя осознав, что нельзя выдавать себя такими глупостями как страх перед неодаренным стариком, потянул Марту за собой к столу. Девушка неуверенно шагнула следом за Зарданом и позволила усадить себя на свободный стул, но всё ещё ощущала давящий и в тот же момент прожигающий насквозь пристальный взгляд ди Маркеля.
— Знакомый вид, — прошептал вдруг герцог, вновь нарушая тишину. — Какой поразительно знакомый вид…
— Обычно, — поделилась Оллада с таким недовольным видом, будто злилась на ди Маркеля за его внезапную разговорчивость, — из него не вытрясти подряд и два слова. Может только рассказывать свою страшную историю о том, как советник из прошлого украл у него магию.
— Украл! — подтвердил ди Маркель, вскидывая голову в ответ на слова Оллады. — Он отсюда… Он, бесовское отродье, отсюда!.. Потому артефакт попал сюда. Нейтральный. Но только он сюда не вернулся. Не вернулся… Я старательно искал.
— Он до сих пор не может сказать, кто именно сюда не вернулся, — скривилась Оллада. — И уверен, что из аномалии можно сбежать. Танмора заразил этой дурацкой мыслью. Мне вот здесь нравится, например.
— Потому что ты — дура! — прорычал ни с того ни с сего ди Маркель, ударив кулаком по столу. — Дура, у которой ни стремлений, ничего, тебе бы есть да спать, спать да есть. У тебя даже ненависть — и та пустая, абстрактная! Невкусная! Если б у тебя была нормальная ненависть, тебя бы можно было использовать!
Марта и Зардан переглянулись, но ничего не сказали. Оллада же, сделав вид, что слова ди Маркеля её ни грамма не задели, пододвинула к парню и девушке тарелки и вилки и указала на стоявшие на столе блюда.
— Не слишком вкусно, но не ядовито, — сообщила она. — Так что ешьте. Быть голодными значит терять силы, а я не вижу смысла медленно умирать, если можно умирать быстро.
Оллада хихикнула в ответ на собственную же шутку, но, заметив, что Марта и Зар не смеются, протянула:
— Через пару дней вы меня поймете.
— Время жестоко, — прошипел ди Маркель невпопад, как будто просто осознав, что больше не может держать эту информацию в себе. — Я был один долго. Очень долго. Я был почти полвека, я состарился, а там, снаружи, не прошло и десятилетия! А теперь появились они, и оно летит, не давая мне шанса вернуться и всё-таки отомстить… Но я ищу выход. И я обязательно найду его. Даже если для этого придется возненавидеть всё ещё сильнее!
Он поднялся из-за стола и, пошатываясь, направился к выходу.
Марта проводила ди Маркеля взглядом. Безумное бормотание и слабая, нетвердая походка показывали, что мужчина уже на грани жизни и смерти. Слишком старый, слишком захлебнувшийся собственной злостью…
Однако жалеть его девушка не собиралась.
— Дурак, — поделилась Оллада. — Я понимаю, почему Энниз решила уйти туда, в небытие. Она просто не выдержала этого пристарелого идиота. Он даже не способен на человеческое общение. Только и рассказывает о том, как сюда попал.
— И как же он сюда попал? — с интересом протянул Зардан.
Он даже о еде забыл, и Марта заметила, что тарелка Зара всё ещё пуста. Она же, не удержавшись, всё-таки съела немного, а теперь с любопытством косилась и на второе блюдо.
— Да из-за какого-то кулона. Того, что валяется в артефакторском зале, в который вы попали. Он всё колдовал над ним, пытался его оживить, а потом проклинал какого-то советника, — закатила глаза Оллада. — А зачем тебе это знать, мальчик мой?
Зар аж дернулся, услышав в очередной раз "ласковое" материнское обращение — слишком уж скользко, по-змеиному оно прозвучало. Оллада, впрочем, явно не считала, что сказала что-то не то. Её хорошее отношение к сыну было наигранным, ненатуральным, но женщина всё ещё была свято уверена в том, что этого никто не заметит.
Марте показалось, что она была очень одинока. Даже зла напрямую уже не желала, просто хотела всё-таки провести некоторое время не в гордом одиночестве, а с кем-нибудь. Возможно, и с собственным сыном тоже, чем его компания хуже компании герцога ди Маркеля?
— Интересно просто, — усмехнулся Зар. — Я тоже рассчитываю провести здесь не целую вечность, знаешь ли. Только отсидеться немного.
— Ну, — Оллада скривилась, — надеюсь, ты всё-таки изволишь прихватить меня с собой, если вдруг придумаешь, как выбраться отсюда?
— Разумеется, — кивнул Зардан. — Ты же моя мама.
Мама, с которой он даже не общался никогда по-человечески. Женщина ведь в своей жизни не проявляла особенного интереса к ребенку, фактически брошенному на бабушку и постороннего мужчину — короля Мартена.
Но нельзя было сказать, что Зару бы тесное общение с матерью пошло на пользу.
— Ди Маркель пользовался одним артефактом. Вот тем кулоном, из артефакторской. Он то ли желания исполнял, то ли что. А потом этот артефакт уничтожил истинно неодаренный, — так легко промолвила Оллада, словно каждый день раскрывала чужие секреты едва знакомым людям. — Тот просто взял и исчез, и все результаты его действий отменились. Но это ж не просто "я наколдовал замок, и он исчез". Ди Маркель перестал быть герцогом… а в его жизни потом было сделано очень много такого, что зависело именно от статуса. Уничтожиться оно не могло, остаться тоже. Когда он вернулся в свой замок, то аномалия захлестнула его. Собственно, он и есть её средоточие. Ну, твой папаша, Танмор, так говорил, — хмыкнула она. — А как по мне, плевать! Здесь не так плохо и живется. Хотя старик, конечно, немного напрягает своим существованием… Я б тут и осталась.
— Одна? — усмехнулся Зар.
— Да зачем сразу одна, — закатила глаза Оллада. — Сюда иногда приходят люди.
— Я их тут не вижу.
— Они идут дальше, — сообщила женщина. — Выходят и растворяются в ненависти. Это обычно довольно плохие люди. Ди Маркель вообще во двор не выходит, говорит, что его сразу поглотит. И твой папаша боялся. А я прогуливалась, ничего страшного, не напрыгивают. Я, видать, не такая плохая, мальчик мой, как может показаться. Просто равнодушная. Но ты и без меня неплохим вырос, правда, сынок? На своего отца, — она смерила его взглядом, — совершенно не похож. Если б я всё-таки спала с принцем, сказала бы, что его сын.
