Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
Здесь нужно сказать несколько слов о микроэкономике. Дело в том, что изменение модели кредитования после введения рейганомики (переход от концепции возврата кредита к концепции его рефинансирования, которая стал доминировать в экономике домохозяйств и проявилась также и в корпоративном кредитовании) привело к тому, что начала меняться и модель получения прибыли для компаний. Если раньше задача управления предприятием состояла в том, чтобы обеспечить превышение общего дохода над общими издержками (то есть получения прибыли), то теперь — то, чтобы доходы позволяли обслуживать кредитную массу и создавать правильные залоги. А собственно прибыль может вообще отсутствовать либо же образовываться за счет новых кредитов.
При этом те предприятия, которые продолжали жить по старой модели, постепенно разорялись (обычно это были малые предприятия) и либо исчезали, либо входили в состав крупных холдингов, которым новые кредиты получать стало легче. В нашей стране соответствующий процесс хорошо виден на примере торговли. А в рамках сложных технологических цепочек основным центром получения прибыли становились банки и другие финансовые структуры. В качестве иллюстрации этого процесса можно напомнить, что доля прибыли, создаваемой в экономике США в финансовом секторе, выросла с 5 % конца 30-х годов до 10 % конца 40-х (эффект Бреттон-Вудса) и более чем до 50 % в настоящее время.
В результате кризиса (независимо от того, в рамках какого сценария он будет протекать) эта модель получения прибыли начнет отмирать, а значит, неизбежен возврат модели старой, при которой прибыль означает разницу между общими доходами и общими затратами. При этом отрицательная разница будет означать банкротство рассматриваемой компании. Беда состоит в том, что управлять такой системой никто не умеет — сейчас в моде «эффективные менагеры» (не только у нас, во всем мире), которых учили в основном получению кредита и сопутствующим технологиям (грубо говоря, повышению капитализации). Такая ситуация будет создавать массу проблем в самом ближайшем будущем.
Еще одной проблемой станет падение частного спроса, который сегодня искусственно поддерживается (как и доходность реального сектора в некотором смысле). Он уже сокращается в реальном выражении, однако сегодня этот процесс еще не достиг такого масштаба, чтобы можно было говорить об экономической катастрофе.
С учетом уровня стимулирования спроса (в США и ЕС расходы домохозяйств превышают доходы на 20–25 %) этот процесс резко усилится. Кстати, именно в этот момент вырастут риски производителей, и банковская система быстро прекратит кредитование большей части экономических субъектов. При этом они, разумеется, перестанут обслуживать свои долги — и именно в этот момент и начнется массовый переход к старой модели прибыли, описанной в предыдущих абзацах. Тут-то и обнаружится, что работать в рамках этой модели мало кто умеет. В частности, на улицах окажется колоссальное количество «эффективных менагеров», и что с ними делать — отдельный вопрос. Впрочем, он выходит за границы 2015 года.
Нужно отметить еще одно важное обстоятельство. Скорее всего, дефляционный сценарий в явном виде все-таки реализован не будет, без эмиссии не обойдется. Но ключевой момент здесь — самое начало кризиса. Если в этот момент эмиссии, направленной на спасение финансовой системы, не будет, то роль финансовой элиты резко ослабеет, и после этого уже можно будет печатать деньги, но под контролем государства. Это и есть ключевой момент, отделяющий один сценарий от другого: будет ли эмиссия «включена» сразу после начала обвала на рынках, с целью спасения банковской и, шире, всей финансовой системы, или же бюрократия США сможет этому воспрепятствовать? И даже если потом эмиссия начнется, она будет направлена исключительно на поддержание экономики США, миру уже не достанется ничего.
Отдельно нужно сказать о геополитических процессах, поскольку сегодня они тесно связаны с экономическими (через разрушение мировой долларовой системы в ее Бреттон-Вудском варианте). Разрушение ВТО начнется сразу же (из-за резких колебаний валют). При дефляционном кризисе инфляция национальных валют приведет к резкому снижению жизненного уровня населения, и придется начинать эмиссию валют национальных, то есть уходить от привязки к доллару. А если разовьется инфляционный сценарий, падение курса доллара вызовет проблемы другого толка — станет невыгоден экспорт.
Особенно сильный удар будет нанесен по Евросоюзу (экономика которого и так на ладан дышит), Китаю, Японии и Корее — то есть странам, которые много продают в США высокотехнологической продукции. Разумеется, пострадают и экспортеры сырья, однако здесь основные проблемы будут носить не столько объективный, сколько субъективный характер. Грубо говоря, сегодня в этих странах находятся у власти откровенно проамериканские элиты. Уничтожение основного источника дохода, связанного с США и долларом, неминуемо вызовет достаточно мощные межэлитные разборки, которые сами по себе могут быть даже более разрушительными, чем объективные экономические процессы.
Вообще, в рамках элитных раскладов это будет одна из главных проблем начавшегося 2015 года. Дело в том, что Бреттон-Вудская система худо-бедно, но обеспечивала некоторый диалог национальных (региональных) элит с Вашингтоном и мировыми финансовыми элитами в рамках перераспределения эмиссионных долларов, что обеспечивало для большинства стран повышенный (относительно некоего достаточно абстрактного «естественного») уровень жизни. В 2014 году эти доллары закончились (точнее, в рамках описанного выше инфляционного сценария они еще могут существовать, но возможность их получить существенно сократится), и практически во всех странах серьезно «возбудились» контрэлиты.
Логика их поведения понятна: поскольку уровень жизни населения снижается, а виноваты в этом элиты, которые не могут договориться с США, они должны уступить место контрэлите, которая, как минимум, сможет разговаривать с США более жестко. Трудно рассчитывать на то, что люди, которые как минимум несколько десятилетий заключали с конкретными персонажами из МВФ, Мирового банка или из международных финансовых институтов достаточно спорные с точки зрения законодательства сделки, во многом направленные на извлечение личных доходов, пойдут на то, чтобы открыто наезжать на своих благодетелей. А вот люди новые практически ничем не ограничены.
Эти процессы уже начались (а в таких маленьких странах, как Венгрия, например, зашли уже достаточно далеко), где-то активнее (Франция с «Национальным фронтом» Марин Ле Пэн, Италия), где-то пассивнее. Но в 2015 году они резко активизируются, особенно если начнется новая волна кризиса. И главной их особенностью будет то, что контрэлиты, рвущиеся к власти, станут делать упор на национальную самостоятельность, доходящую до откровенного национализма, и антиамериканизм. Ничего удивительного в этом нет, США в некотором смысле сами виноваты, но в результате этого уровень деструкции в мире сильно вырастет, общая безопасность ослабнет. И эти процессы во многом станут самодовлеющими, то есть внутриэлитные противоречия во многих (причем во все увеличивающемся количестве) странах станут определять больше развитие событий, нежели собственно экономический кризис.
Как я уже отмечал, кризис существенно заденет ряд стран, однако давать более или менее точный прогноз развития событий там я бы сегодня не стал. Если обвал рынков произойдет весной, то есть последствия их не выйдут за горизонт 2015 года, я обязуюсь к середине года дополнить прогноз. Если нет — последствия кризиса будут описаны в прогнозе на год 2016-й. Теоретически, не исключен вариант, при котором фондовые рынки протянут весь 2015 год, хотя он, с моей точки зрения, менее вероятен. В этом случае вяло-депресивный сценарий будет продолжаться, за одним исключением — намного более выросшей террористической активностью.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
