Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Разгром ЮКОСа был осуществлен настолько демонстративно и с таким вопиющим надругательством над законом и правосудием, что российским бизнесменам стало очевидно: в случае атаки со стороны государства надежд на правовую защиту своих интересов в суде больше нет. Разгром ЮКОСа стал показательным уроком для региональных и местных властей, которые поняли, что и они могут использовать такой же сценарий, отбирая понравившиеся им активы. При этом подобные действия стали широко применяться не только в редких случаях национализации, но главным образом в тех ситуациях, когда чиновники действовали в своих интересах или в интересах своих партнеров и друзей. Под удар попадали не только крупные компании, но и мелкий бизнес.
По всей России широкое распространение получило «силовое рейдерство», когда отъем и перераспределение собственности осуществлялось при поддержке судов и правоохранительных органов. Суды лишали акционеров права голосовать на собраниях крупными пакетами акций, что позволяло обладателям миноритарных пакетов формировать подконтрольные им органы управления; регистрирующие органы вносили изменения в реестры и в учредительные документы компаний, фактически передавая собственность новым владельцам. При поддержке силовиков атакующие захватывали здания и офисы и устанавливали контроль над компаниями. Государственный рэкет стал массовым: возбуждение уголовного дела против бизнесменов было ответом силовиков на отказ при вымогательстве взятки или на предложение передать (продать) полностью или частично бизнес, который стал для кого-то привлекательным.
Самым страшным для российских бизнесменов стало массовое применение норм уголовного права при рассмотрении хозяйственных споров. Согласно законодательству хозяйственные споры между компаниями должны были рассматриваться в арбитражных судах. Но с середины 2000-х российские суды стали санкционировать аресты владельцев и менеджеров бизнеса в случае возбуждения уголовных дел, хотя спор, послуживший основанием для возбуждения уголовного дела, рассматривался (или уже был рассмотрен) в это же время в арбитражном суде. Бывший в то время глава кремлевской администрации Сергей Иванов так описывал эти ситуации: «Правоохранительные органы заводят уголовное дело на предпринимателя, в рамках расследования изымают документы, жесткие диски, иные материальные ценности, товары на складе. Как долго правоохранители могут держать их у себя – неизвестно, в законодательстве это вообще не оговаривается, вообще никак не регулируется. Тем временем работа компании, естественно, в таких условиях фактически останавливается, бизнес разрушается или, что греха таить, отнимается»[538].
После кризиса 2008–2009 гг., когда российские банки столкнулись с большим количеством «плохих долгов», госбанки (Сбербанк и ВТБ) стали регулярно обвинять многих заемщиков, неспособных обслуживать полученные кредиты, в мошенничестве, за которое в России установлено уголовное наказание. Банки в массовом порядке стали подавать заявления в полицию и прокуратуру с просьбой возбудить уголовные дела против бизнесменов, в результате чего большое количество бизнес-активов за незначительную часть цены переходило в собственность госбанков или дружественных их менеджменту компаний. Тот же Сергей Иванов так говорил об этом: «…За мошенничество на практике наказывают предпринимателей, которые просто не смогли выполнить своих обязательств, зафиксированных в договоре или контракте. Причин здесь множество, причем они не по злому умыслу их не выполняют, а из-за сложившихся обстоятельств. Например, изменилась ситуация на рынке, конъюнктура, возросла конкуренция, разорились партнеры или подрядчики… Или, что тоже бывает очень часто, сам предприниматель совершает ошибку, неоправданный риск, не рассчитывает последствия и оказывается виновным»[539]. Кремль хорошо знал и об этой проблеме, но уголовные обвинения в мошенничестве продолжали в огромном количестве предъявляться бизнесменам.
Число уголовных дел, ежегодно возбуждаемых в России против бизнесменов, исчисляется сотнями тысяч (график 8.1). При этом лишь в 15 % случаев дело доходит до суда, где, как правило, принимается обвинительное решение. Но в 80–85 % случаев бизнесмены, которые попадают под уголовное преследование и зачастую лишаются свободы на стадии расследования, теряют свой бизнес.
Репрессии против бизнесменов несколько сократились во времена президента Медведева, который в начале своего срока произнес примечательную фразу: «…Надо, чтобы и наши правоохранительные органы, и органы власти перестали кошмарить бизнес»[540], но с возвращением Владимира Путина в Кремль количество уголовных дел против предпринимателей и бизнесменов начало быстро расти. Неудивительно, что реакцией российского бизнеса на такую ужасающую ситуацию стало резкое сокращение инвестиционной активности: понимая, что государство не собирается защищать права собственности, российский частный бизнес начиная с 2012 г. стал все меньше и меньше инвестировать в развитие.
Именно падение инвестиционной активности стало основной причиной резкого замедления российской экономики, которое началось в 2013 г., когда среднегодовые цены на нефть составляли $108 за баррель, Крым был украинским, а об экономических санкциях в отношении России никто не говорил. Инвестиции являются своеобразным топливом для экономического роста. Инвестиции нужны любой компании даже для того, чтобы поддерживать текущие объемы бизнеса, и уж тем более для его расширения. Как только российский бизнес решил не инвестировать в развитие, экономика начала тормозить, а падение цен на нефть и введение западных санкций в ответ на агрессию против Украины привели российскую экономику к двухлетнему спаду.
В 2008 г. Владимир Путин пересел в кресло премьер-министра, где он не только столкнулся со множеством экономических проблем, но и должен был непосредственно возглавить борьбу с глобальным кризисом. В это время ему часто приходилось слышать жалобы предпринимателей (крупных, средних и мелких; менеджеров частных и государственных компаний) о бюрократических трудностях и барьерах, стоящих на пути бизнеса в России. Он узнал, что плохой инвестиционный климат, по мнению многих, является основным препятствием для ведения бизнеса в России; что стремительное падение России в международных рейтингах, которые оценивают конкурентоспособность стран, отталкивает иностранных инвесторов и повышает стоимость капитала для российского бизнеса. Летом 2011 г. он решил взяться за эту проблему и провозгласил цель: к 2018 г. Россия должна войти в топ-20 стран в рейтинге Doing Business Всемирного банка[541].
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
