— Видишь разноцветные лавочки? Присаживайся на любую и жди меня.
— А ты куда? — беспокойно оглянулся на него мужик. — Может, и я с тобой?
— Со мной нельзя, хозяева будут против, — объяснил ситуацию Коца, не переставая подпихивать его в бок. — Я только деньги возьму, и сразу обратно.
— Где возьмешь?
— Какая тебе разница… отсюда пара кварталов.
— А когда вернешься? — не прекращал деревенский мужик терзать подозрениями.
— Минут пятнадцать… Что ты как неродной?
Пастух неторопливо потянул на себя ручку дверцы, вылез наружу и остановился на обочине, валютчик, махнув рукой, чтобы он проследовал к лавочкам, дал водителю знак трогаться. Когда подкатили к нужному дому, внимательно обследовал пространство перед ним, оно было чистым. Он перекрестился и, взбежав по лестнице на площадку между этажами, нажал на кнопку звонка. За дверью послышались аккуратные шаги.
Горячие объятия расслабляли, не давая возможности держать себя в руках, женщина, соскучившаяся по ласкам, терлась пушистым зверьком о грудь, захватывала шею губами, распечатывая вмиг зардевшиеся щеки. Но тревога за сокровища, отвоеванные с таким трудом, не позволяла размягчаться ни на секунду, мысль о том, что все еще впереди, заставила оторвать от себя гибкие руки и отодвинуть подругу на расстояние:
— Скоро все закончится, и тогда я к тебе приду, если согласишься, насовсем, — прикоснулся Коца ответным поцелуем к податливым губам. — А сейчас прошу тебя, пройди, пожалуйста, на кухню и займись там чем-нибудь, я должен раздеться и перетарить кое-что из вещей, принесенных с собой. Меня уже ждут.
Молодая женщина с сожалением причмокнула, послушно дернула на себя приоткрытую дверь кухни. Дочери дома не было, наверное, она играла с детьми во дворе. Валютчик, пройдя в спальню, перевернул на кровати матрац, нащупав рубец, запустил под него ладонь и подтащил пальцами наружу плотный пакет с пачками денег. Выбросив на пол несколько тугих квадратиков, затолкал заначку обратно, аккуратно заправив концы простыни, распихал упаковки по карманам, на ходу располовинив одну на две равные части. Уже при выходе за порог привлек к себе мягкое женское тело, откинув распущенные волосы, всосался в распухшие от волнения алые губы, проталкивая одновременно за отворот халата хрустящие разноцветные банкноты. И заскакал по лестнице вниз, не оглядываясь и не сожалея о возможности еще раз насладиться удовольствием от общения с любимым человеком.
Пастух дожидался валютчика там, где ему было указано, Коца, поманив его за собой, зашел в подсобные помещения супермаркета и забежал в туалет. Закрыв дверь на шпингалет, шлепнул пачками денег по тумбочке сбоку раковины — времени на обмен репликами уже не оставалось. Мужик тоже решил нарушить негласный этикет, он, вытащив из-за пазухи неизменный кусок плотной материи, дернул его за концы, пристроил рядом с банковскими упаковками. Такого полотна у него имелось, скорее всего, вагон и маленькая тележка. Коца разбросал концы платка в стороны, снова в свете электрической лампочки под невысоким потолком запылали бенгальскими россыпями генеральские звезды с кольцами, подвесками и колье, усыпанными драгоценными каменьями. И в который раз от этой красоты в груди образовался прохладный пузырек, продолживший растекаться по всему животу, по рукам и ногам, до кончиков пальцев. Во рту моментально пересохло, подумалось, что над полным сундуком сокровищ на квартире у пожилой еврейки чувства были бледнее, наверное, усталость укатала не только их, но и укоротила остроту зрения, взвинтив до предела лишь нервы. Валютчик потрогал каждую из вещей, чтобы успеть насладиться светлым сиянием, ведь раритеты могли просто перейти из сумки в сумку, так и не порадовав временного их обладателя отточенностью граней, а чахнуть над ними продолжат люди с большими состояниями.
Сегодня мужик предлагал звезду и знак святого Владимира первой степени. Звезда представляла из себя размеченный прямыми лучами восьмиугольник, с той лишь разницей, что углы выглядели не острыми, а как бы сглаженными. Старинное золото совместно с живописной эмалью и серебряным поверху шитьем богато переливалось даже в измятых лучах современной лампочки Ильича. Точно так же полоскал языками глубокого пламени знак ввиде креста с древним двуглавым орлом в центре круга. Рядом отливала серебром ромбовидная медаль “За труды и храбрость при взятее Праги”, отчеканенная в 1794 году, по другую сторону звезды лежала овальная медаль “За храбрость, оказанную при взятее Очакова” в 1788 году. Под ними извивалась толстой змеей золотая цепочка со звеньями ввиде корон с маленькими бриллиантами в крестиках над ними, с алыми рубинами по бокам и синими сапфирами по низу. Цепочка заканчивалась массивным замком в форме гремучей змеи, разинувшей пасть. На кольце покачивался на середине с боку на бок крупный необработанный алмаз. Под ювелирными изделиями снова поблескивала россыпь золотых монет разного достоинства, искрились ближе к краю подвески из крупного жемчуга с темно-зелеными изумрудинами между матово-белыми зернами, изумительной красоты колье из множества различных драгоценных камней, вправленных в золотые гнезда. Они манили неземным светом, заставляя чувствовать себя как на дне Средиземного моря среди коралловых рифов с экзотическими рыбками между ними. Тяжелый мужской перстень, украшенный черным агатом с бриллиантом в три карата, окружали несколько женских перстеньков ажурного плетения. И такая сила, такая мощь исходила от всего этого богатства, что грудь невольно вздымалась выше, а фигура начинала самостоятельно распрямляться. Валютчик в который раз внутренне охнул, переступил с ноги на ногу, и опять его состояние не осталось не замеченным мужиком, по прежнему доверявшему лишь своей интуиции. Облизав потрескавшиеся губы, покрытые белым налетом, он смял лицо в довольной улыбке:
— Я и говорю, красота писанная. Будем торговаться, или мне заворачивать оглобли?
— Ну ничего тебя не берет, — возврващаясь в действительность, захмыкал валютчик. — Забыл, что у меня с собой пушка?
— Не забыл. Но ты не из этих… как их называешь, не из отмороженных, — пастух быстренько ужал плечи. — Иначе я бы не подошел к тебе на кнутовище.
— Уговорил, давай торговаться, — Коца откинул уголок тряпки, ковырнул ногтем маленькую кучку золота, прятавшуюся под ним. — А что это ты еще прихватил?
— Хорошая вещичка, кисеюшка такая, — мужик моментально подался вперед. — Кольчужка, сотканная из золотых проволочек.
— Для чего она предназначена?
— Без понятиев, но вещь нужная.
— В хозяйстве пригодится? Накидал, что под руку попало, — валютчик снисходительно посмотрел на клиента. — Называй свою цену, коммерсант.
— Не-е, мы так не договаривались, сначала назови ты, а я прикину, подойдет, или нет.
Минут через пятнадцать в дверь нетерпеливо постучали, пастух накрыл ладонями тряпку с сокровищами, вильнул глазами по углам туалета, Коца сунул руку в карман. Но стучавшим оказался подсобный рабочий, за ним в нужник забежала кладовщица, оба окинули незнакомых им людей такими взглядами, что место сделки пришлось срочно менять. Торг продолжили в конце длинного и темного коридора, зато он завершился намного быстрее. Коца, перед выходом на улицу начал осторожно прощупывать пастуха на предмет очередного приезда.
