Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
— В рубахах вскапывали — в шубах содим, Семён! Эх, Сибирь-матушка, даёшь прикурить! А вы, орлы, чиво не прячетесь?
— Неча шлындать туды-сюды, — отозвался Семён, поднимая лопатой землю. — Зипуны накиньте на себя, да шевелись, шевелись, честной народ: живо, чай, разогреетесь! А картошка, коли в землю попадёт, только спасибо вам скажет: ей, чертовке, в назёме тепло-о! Да сразу, почитай, и полили её — попрёт в рост, на Еремея-распрягальника, глядишь, уже ростки прыснут.
— Верно, верно! А всё же пойду греться.
«Наскучался я без работы так, что и непогодь не останавливат меня».
Стало окрест бело, как зимой. Под сочащейся тяжестью хрустели и ломались ветки. Глаза забивал густой снег, бороду и брови выбелило. Но снежинки тут же таяли, затекая струйками под зипун и рубаху, по лицу струились ручейки. Ноги скользили, расползались на мокрой, разбухающей земле. Холодно не было, скорее — жарко. Ване было весело, он заглядывал на залепленного снегом отца, похожего на белого медведя с картинки, и посмеивался, но картошку в лунки всё равно на совесть клал: посерёдке, в самую глубинку — как показал отец.
А снег, как внезапно начался, так неожиданно и закончился. Вскоре открылось чистое голубое небо с высоким припекающим солнцем. Сосновый бор с березняком зазвенел птичьими голосами. Над огородами и лесами поднимался синеватый пар. Снег таял, оседал, просачиваясь в землю, не успевал свиться в широкие стремительные ручьи. Весело выглядывала из-под сугробов молодая шёрстка травы, открывались на полянах, прилесках с молодыми тонкими соснами цветы — ещё не раскрывшиеся одуванчики и не успевшие закрыться с началом снегопада подснежники. «Ну, бывать знатному урожаю: влага уходит в землю, поит да ублажат её с избытком», — думалось Семёну.
Он заметил, как со стороны Иннокентьевской подходила к селу какая-то женщина с ребёнком на руках. Она была оборванная, но не согнутая; подумал — молодая нищенка. Она озиралась, покачивала головой.
Остановилась у обгорелого прясла охотниковского огорода. Поклонилась поясно. Её трясло, но она ласкала ладонью спинку ребёнка.
Ваня потянул отца за рукав зипуна:
— А она не матушка моя?
— А то кто ж ещё, — сразу отозвался Семён, будто по-другому и быть не могло.
Над белым, будто прочищенным Погожим, над засветившейся призывным молочково-зелёным блеском Ангарой пролетали последние, припозднившиеся косяки гусей и уток. На Великом пути трубил локомотив. Он мчался на восток.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
