— Ногой? Тебя? — не поверил Сергей Владимирович.
— Представь себе!
— То есть как это? В переносном смысле?
— В прямом, дружочек, — ответила тетка, с мрачной иронией разглядывая племянника. — В самом прямом. С игрушками, знаешь ли, особенно не церемонятся. Хотя бы потому, что всегда можно новую купить.
— Я не могу поверить. Твои мужья тебя били?!
— Не все, конечно. Первый муж, Саша, хороший был. Только пил очень много, я и не выдержала. Второй ревновал страшно. Правда, я от него сразу же ушла, как только он меня первый раз ударил. Третий муж… Да нет, Илья меня не бил. Просто без конца по бабам таскался, а иногда и домой не стеснялся их приводить.
— И ты терпела?
— У Ильи, как ты знаешь, были деньги, — ответила тетка рассудительно. — И немалые. Поэтому уходить с пустыми руками я посчитала очень глупым делом. Ты меня понимаешь, правда?
— Конечно! — горячо ответил племянник, даже не заметив издевки.
— Вот я и ушла тогда, когда для этого наступил подходящий момент.
— А драгоценности? — спросил Сергей Владимирович и перестал дышать, ожидая ответа.
— Вижу, ты хорошо подготовился, — одобрила тетка. — Ты всегда был добросовестным мальчиком. И мать твоя, Лариса, царство ей небесное, часто хвастала…
— Оставим это, — перебил племянник. — Про себя я и так все знаю. Что стало с драгоценностями Радковского?
— Хочешь знать? — переспросила Евдокия Михайловна все с той же мрачной усмешкой. Племянник усиленно и быстро закивал головой.
— А не раскаешься?
— В каком смысле?
— Ну, Сережа, ты же не дурак, должен понимать, какие люди были замешаны в этом деле. Тем более, если ты справки наводил…
— Имен не называй, — быстро сориентировался Сергей Владимирович.
— Не надо? А то я могу…
— Нет!
Сергей Владимирович не сдержался и повысил голос. Впрочем, тут же справился с эмоциями, взял себя в руки и вытер разом вспотевшее лицо носовым платком.
— Я не хочу знать, с кем ты делилась. У тебя что-нибудь осталось?
— А как же! — спокойно ответила Евдокия Михайловна, и он возликовал.
— Осталось, и не кое-что, а вполне приличные вещи. Я тебе как-нибудь покажу.
Хищный огонь сверкнул в глазах племянника. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но быстро передумал и прикусил язык.
— А от того… другого наследства, — спросил он почти робко после секундного раздумья. — От него что-нибудь осталось?
Показалось племяннику или действительно мелькнула в теткиных глазах тень мрачного удовлетворения?
— Осталось, Сережа, — подтвердила она с готовностью.
— Много? — не удержался он.
— Много. Почти восемь миллионов…
— Долларов?
— Долларов.
— Господи! Восемь миллионов!
— Ну, ты же знаешь: мне пришлось отдать…
— Я знаю, молчи! Молчи!
Сергей Владимирович вскочил с места и сделал несколько кругов по комнате. Тетка следила за ним с неприятной усмешкой на губах, но ему было на это наплевать.
Восемь миллионов! Разом! И огромный дом, и две машины, и четырехкомнатная квартира на Ленинском проспекте!
Он сел на место, пытаясь успокоиться. Стиснул пальцы и хрустнул костяшками.
— Сергей!
— Да, извини, извини, — быстро забормотал он, вспомнив, что тетка не выносит этот звук.
— Помещено надежно? — жадно спросил он.
— Надежно, — заверила его Евдокия Михайловна. — Все выдадут по первому требованию. Сразу после запроса прокуратуры.
Потолок обрушился на голову Сергей Владимировича.
— Что? — переспросил племянник. — Не понял… Какого запроса?
— Я говорю, что подпишу признательные показания, — твердо повторила тетка. — Надоело мне, Сережа, в себе это таскать, сил больше нет… Я ведь потому с Андреем и возилась, что хотела ему деньги вернуть. Замуж за него я, конечно, не собиралась. Просто не хотела, чтобы вы знали о той истории… Только видишь, как все получилось…
И Евдокия Михайловна низко склонила голову.
— Я не понял, — растерянно повторил Сергей Владимирович. — Ты что, собираешься сесть в тюрьму?
— А что еще делать прикажешь? — спросила тетка, по-прежнему, не поднимая головы. — Не зря же ты во Францию недавно ездил! Доказательства собирал, правда?
— Ну, предположим… Какая разница? Тетя Дуня, Андрей умер. Так что деньги ты ему уже не вернешь. При всем желании.
— Верну Клоду, — ответила тетка и громко высморкалась в мужской носовой платок, который ей протянул племянник. — Ему пригодятся.
— Да пропьет он их! — почти закричал Сергей Владимирович. — Ты, что, не знаешь, в кого он превратился?
Тетка еще ниже опустила голову и закрыла лицо руками.
— Тетя Дуня, — неуверенно позвал ее племянник.
Молчание. Тихий, почти беззвучный всхлип.
— Ты меня не поняла, тетя Дуня.
Снова всхлип.
— Я не собираюсь тебя выдавать…
— Нет-нет! — воскликнула тетка, не отнимая рук от заплаканного лица. — Я тебе не позволю! Ты не имеешь права меня покрывать!
— Ну, права, может, и не имею…
— Я и сама больше не хочу, чтобы меня покрывали. Нет у меня больше сил! Намучилась! Если б ты только знал, как я намучилась!
И Евдокия Михайловна начала раскачиваться из стороны в сторону. Сергей Владимирович наблюдал за неожиданной истерикой с испугом и растерянностью.
— Тетя Дуня! Ты меня дослушай…
— И слушать не буду, и так все понятно! Я все расскажу. И деньги верну, и драгоценности. Так что не беспокойся: все будет по закону…
— Да пропади он пропадом, этот закон! — взорвался наконец Сергей Владимирович. — Прекрати скулить и слушай меня. Зачем тебе садиться в тюрьму, когда можно дожить свой век в комфорте и покое?
— То есть как это? — не поняла тетка, и даже всхлипывать перестала.
— Очень просто! Мы с тобой завтра сядем, посмотрим твои деловые бумаги, все подсчитаем… В общем, квартиру на Ленинском я готов оставить тебе. По-моему, она не просто комфортная, а роскошная. Ты будешь получать проценты с капитала, которых вполне хватит на все твои маленькие удовольствия. Скажем, тысячу долларов. Или две. Нет, две, по-моему, много… Ладно, сумму мы потом оговорим. И живи себе как у Христа за пазухой!
— Ты серьезно? — спросила тетка недоверчиво.
— Абсолютно!
— Сережа! Ты меня шантажируешь? — тихо спросила тетка. — Я не могу поверить! Ты, государственный чиновник высокого уровня!..
