— Насколько нам известно, пани какое-то время находилась в Соединенных Штатах у своих родственников Хубеков. Меня интересуют сведения об этом семействе. С каких пор они находятся в Штатах?
Резким контрастом со сладким голосом полицейского прозвучал встречный вопрос, заданный хозяйкой холодным, неприязненным тоном:
— На каком основании вы меня допрашиваете?
Полиция меня в чем-то подозревает?
— Пока нет. Подозрительным покажется нежелание отвечать на наши вопросы.
— Не лезь в бутылку! — примирительно заметил Павляковский. — Какое тебе дело? Они ведут расследование, это их право задавать вопросы.
Похоже, супруга приняла к сведению совет мужа. Подумав, она кивнула.
— Ладно, спрашивайте. Что вас интересует?
— Меня интересуют ваши американские родственники. Конкретно Хубяки. Как давно они проживают в Штатах?
— Да уж лет двадцать будет. Могу подсчитать, если желаете точно знать. Когда я была у них семь или восемь лет назад, уже лет пятнадцать там проживали. Выходит, больше двадцати.
— Кем конкретно они вам приходятся?
— Ох, сразу и не скажу. Пан Хубяк двоюродный брат моей матери, выходит, дядюшка. С женой, — А другие родичи, носящие ту же фамилию, имеются?
— Кажется, имеются, но я не уверена.
— Где? В Польше или в Штатах?
— Тоже не знаю.
— Когда последний раз пани встречалась или общалась по телефону с кем-нибудь из Хубяков?
Кинув на полицейского презрительный взгляд, яснее ясного выражающий мнение женщины о тупоголовом представителе властей, женщина процедила сквозь зубы:
— Я же только что сказала — в Штатах, шесть лет назад. Больше я туда не ездила. Или я недостаточно понятно выразилась?
Бежан мог бы ответить — выразилась-то она понятно, да только солгала. Вместо этого он задумчиво поинтересовался:
— А такой адрес — улица Хожа, восемнадцать, квартира двадцать два пани ни о чем не говорит? В квартире проживает некий Дариуш Хубек.
— Говорит, — сухо ответила женщина. — Говорит о том, что какой-то тип по фамилии Хубек проживал в той квартире. И что из этого следует?
— Почему вы полагаете, что проживал, а не проживает?
— Делаю вывод из ваших расспросов. Если бы проживал до сих пор, вы бы стали терзать его, а не меня. Если вы его разыскиваете, мне о нем ничего не известно.
Предоставив Веронику комиссару, Роберт Гурский по своему обыкновению сосредоточился на другом подозреваемом, не сводя с Павляковского бдительного взгляда. И заметил, тот как-то вроде бы внутренне напрягся. До сих пор сидел раскованный, а тут внутренне напрягся. И прежнее спокойствие сменилось тревогой. Роберт взял это на заметку. Бежан продолжал «терзать» Веронику:
Будучи в Штатах пани познакомилась также с Вандой Паркер...
— Возможно, — был ответ. Не стану отрицать, я познакомилась там с множеством земляков. Причем, когда меня с ними знакомили, как правило те произносили фамилию неразборчиво, так что я могла и не расслышать. А даже, если и расслышала, тут же ее позабывала. Но не исключаю, что какая-то Ванда Паркер была там одновременно со мной.
— А этот снимок вам не поможет припомнить?
Вороника равнодушно глянула на фотографию, где ее супруг держал под руку Ванду Паркер. Немного поколебавшись, она отрицательно покачала головой.
— Нет. На фотографии три женщины. Ни одна из них мне не знакома. Поскольку вы мне подсовываете фото, значит, та ваша Ванда должна на нем быть. Которая из трех?
Роберт отметил — тревога на лице Павляковского сменилась философской отрешенностью. Он вздохнул, откинулся на спинку стула и вытянул ноги.
Так и казалось — вот-вот махнет рукой.
Бежан вежливо показал свидетельнице пани Паркер кончиком шариковой ручки. Поведение пани Вероники его отнюдь не обескуражило, он производил впечатление всецело довольного жизнью.
Краем глаза уловив брошенный на него взгляд напарника, понял — они на верном пути.
Спрятав фотографию с Вандой в карман, комиссар задал следующий вопрос, все тем же, сладчайшим голосом!
— А Ханну Выстшик вы знаете?
Вероника недовольно фыркнула:
— Надо же, как вы прыгаете по географии, пан полицейский. Знаю, конечно. Приходит к нам убирать квартиру. Замечательная уборщица, в наше время второй такой не найдешь.
— Она собирается судиться из-за наследства тетки. Вы ей подыскали адвоката?
— Подыскала — сильно сказано. Скорее посоветовала. Жаль мне стало Ханю, столько она, бедняга, намучилась с этим запутанным делом о наследстве, столько я наслушалась, что в конце концов я ей посоветовала обратиться к хорошему адвокату, мало того, чуть ли не силой затолкала ее к этому адвокату...
— Нотариусу.
— Что?
— Силой вы затолкали ее к нотариусу, а не адвокату.
— Да? Я была уверена — он адвокат.
— Он ваш знакомый? Почему именно его вы посоветовали Ханне Выстшик? Откуда он взялся?
— Да ниоткуда, слышала я его фамилию, кто-то отзывался о нем очень хорошо, но кто — не помню, случайно запомнилась фамилия, а адрес я разыскала в телефонной книге. Сама разыскала, Ханя... она, знаете ли, уборщица отличная, а вот насчет всего остального не слишком расторопна. Ну я и посоветовала ей все рассказать специалисту, а не мне, сыта была по горло ее бесконечными жалобами. Похоже, он и в самом деле оказался хорошим специалистом, во всяком случае Ханя меня за него благодарила, надеюсь, с его помощью Ханя получит свою часть наследства.
— Пани Выстшик рассказывала вам о своем последнем визите в нотариальную контору?
— А какой из ее визитов был последним?
— В пятницу на позапрошлой неделе.
— В пятницу? Возможно, и рассказывала, Ханя приходит ко мне по пятницам. Наверняка о чем-то рассказывала, она всегда болтает, когда застает меня дома, но я пропускаю ее болтовню мимо ушей.
Так что не скажу точно.
— А что вы делали потом? Я имею в виду ту пятницу. Ну, скажем, начиная с девятнадцати часов.
— Должно быть, дома сидела... Мой муж...
И пани Вероника бросила взгляд на расслабившегося мужа, небрежно вытянувшегося на стуле.
Бежал не собирался торопить события, но и усложнять себе же работу не испытывал желания.
Он поспешил высказаться:
— Мы уже знаем, что в ту пятницу ваш муж находился в городе Седльце, так что он не может знать, что вы делали. Это желательно услышать от вас.
Если комиссар рассчитывал сбить с толку подозреваемую, то это ему не удалось. Та лишь спокойно протянула:
