Затем настала очередь Идо, который рассказал о том, что пережил в пути вместе с Саном.
После этого прозвучал длинный рассказ Лонерина, и только поздно ночью смог взять слово Сеннар.
Когда Идо произнес его имя, по рядам собравшихся пробежала странная дрожь. Сеннар давно уже был легендой, и все чувствовали себя так, словно прошлое воскресло.
Дубэ слушала старого героя очень внимательно. Она всегда пыталась представить себе, каким был его голос, когда он говорил перед собранием, и какими приемами красноречия Сеннар смог убедить Совет послать его одного, без спутников, в Затонувший Мир.
Но вот он открыл рот — и сразу же в каком-то смысле разочаровал ее. Сеннар казался слишком взволнованным, и его руки дрожали. Она подумала, что ему тоже было нелегко вернуться в прошлое и снова выступать в роли, которую он не исполнял уже много лет.
Но потом это напряжение куда-то пропало, и слова Сеннара, напоминавшие о делах прошедших дней, о событиях, которые многие в этом зале знали только по сочинениям историков, медленно покорили аудиторию.
Сеннар говорил об Астере как о ком-то, кого он сам хорошо знал, говорил о Всплывшем Мире, который в некоторых отношениях был иным, чем нынешний, но в то же время был до ужаса похож на него, и, что было самым главным, говорил о запретной магии без страха, с уверенностью человека, который повидал все и не отказывался ни от чего.
Скупыми и ясными словами он описал заклинание, которое нужно было применить, чтобы освободить дух Астера, а под конец произнес то, чего никто даже вообразить себе не мог.
— Это заклинание — крайне трудное и достаточно рискованное. Если бы я мог, я применил бы его сам. Моя жизнь связана с жизнью Астера, и в каком-то смысле я был бы обязан сделать это для него. Но я не могу. Я истратил мою жизненную силу в магических действиях, и у меня осталось ее слишком мало для обряда такого уровня. Другими словами, я был бы не в состоянии довести его до конца. Но это не помешает мне обучить того, кто должен будет выполнить его, и я буду сопровождать его во время задания.
По залу пронесся легкий шум. Конечно, некоторые здесь надеялись, что Сеннар останется здесь, с ними и поможет им хотя бы тем весомым влиянием, которое оказало бы на все умы его присутствие.
— Один человек уже вызвался выполнить это поручение, и я, хотя и не желаю опережать решения Совета, полагаю, что он идеально подходит для этого. Я говорю о том, кто убедил меня покинуть мое уединение и прилететь сюда, окончательно закрыв длинную страницу моей жизни.
Сеннар сел на свое место, не добавив больше ни слова, а Совет затих в сосредоточенном молчании.
Через несколько секунд Идо встал с места:
— Я думаю, что мы все остались совсем без сил после этого долгого заседания. Поэтому предлагаю отложить решение до завтра. Сегодня мы выслушали все необходимое, чтобы принять решение о наших будущих действиях. Я считаю, что ночь поможет нам найти пути, на которых нам удастся осуществить наши замыслы.
Он закрыл заседание, и все разошлись, обессиленные и молчаливые. Усталость действительно была, но дело было не только в ней. Они ослабли и от волнений, пережитых за этот долгий день, от радости, что Сеннар снова с ними, и от неуверенности в будущем.
Дубэ ушла в отведенную ей комнату. С тех пор как она узнала, что именно должна сделать, она предпочитала держаться в стороне от всех. Снова тяжесть ее судьбы была готова раздавить ее, и к тому же она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой. Тень Учителя, которая много лет была такой ощутимо близкой, теперь исчезла как сон, а Лонерин, на которого она надеялась опереться, оказался ложной надеждой. Впереди у нее было только задание, которое она одновременно жаждала исполнить и желала отвергнуть.
Закутавшись в свой плащ и еще плотнее завернувшись, как дерево в кору, в свои мысли, она по пути нечаянно задела стул Фольвара.
— Простите, — сказала она и смущенно улыбнулась. — Это произошло нечаянно.
Она очень удивилась, когда советник улыбнулся ей в ответ широкой, хотя и усталой улыбкой.
— Представляю это себе, — сказал он.
Дубэ не смогла удержаться и взглянула на него вопросительно.
— Лонерин рассказал мне все.
Дубэ рассердилась. Ей совсем не нравилось, что обстоятельства ее жизни стали известны всем.
Она поклонилась и хотела уйти, но Фольвар удержал ее.
— Что ты собираешься делать?
Она уже подумала об этом. Здесь ей теперь было не место, и по очень многим причинам.
— Завтра я уйду.
— И не скажешь Совету, что ты хочешь сделать?
— Проклятие — моя проблема, не ваша.
— Но Лонерин сказал мне, что ты помогла ему убедить Сеннара. Тебя в самом деле совсем не интересует Всплывший Мир?
Когда-то точно не интересовал, но теперь она не могла сказать, что совсем не чувствует себя участницей этих событий.
— То, что я должна сделать, чтобы стать свободной, может только отдалить меня от Совета. Неужели вы благословите меня на такое дело — хладнокровное убийство врага?
Глаза Фольвара словно накрыла прозрачная пелена, их взгляд внезапно стал холодным.
— Изменилось бы что-то, если бы Дохор был убит не так, а в бою?
Его слова удивили и больно ранили Дубэ.
— Но я наемная убийца, — пробормотала она.
— В самом деле?
Она не знала, что ответить.
— В любом случае ты не можешь сделать все одна. Тебе нужен лечебный напиток, и его надо много. А магический обряд для уничтожения документов — кто его выполнит?
Дубэ плотнее завернулась в плащ.
— Найду кого-нибудь.
— Найдешь не здесь? Формулу знает только Сеннар.
Дубэ прикусила губу.
— Твоя судьба — не только твоя, и теперь ты это знаешь, Дубэ. Я недолго знаком с тобой, но не нужно быть очень зорким, чтобы увидеть, как ты изменилась. Останься и сообщи Идо о том, что ты должна сделать. Будет справедливо, чтобы Совет узнал об этом.
Фольвар улыбнулся девушке, а потом быстро вышел из зала и исчез в одном из коридоров.
Дубэ осталась стоять там, где была. Она чувствовала, что разделилась на две части. Такой она была всегда. Одна половина в ней то, что вело ее к смерти, а другая — что-то живое, настоящее, что шевелилось в глубине ее души, что-то чистое и подлинное. Оно шевельнулось и теперь, и было сильнее прежнего после того, что она обнаружила в себе за время своего долгого путешествия.
Дубэ вернулась в свою комнату и в эту ночь не стала собирать свои вещи, а попыталась уснуть. Завтра в Совете будет тяжелое заседание.
ЭПИЛОГ
Дубэ, кутаясь в свой черный плащ, вошла в Большой зал Совета и села в углу, как накануне. Она не имела желания быть настоящей участницей заседания, но в то же время ей необходимо было присутствовать здесь.
