— Пришел насладиться своей победой? Тебе не долго осталось радоваться. Запомни — я найду тебя и отомщу. Клянусь!
— Через двадцать лет ты, может быть, станешь человеком…
Тогда он был идеалистом и верил, что садиста-убийцу еще можно исправить.
— Ни в одной тюрьме нет таких стен, которые удержали бы Габбара, — с ненавистью проговорил разбойник. — Ты жестоко расплатишься!
Конвой вывел заключенного, и Тхакур вскоре позабыл про его угрозы. Он не в первый раз слышал такое. Много бандитов желали свести счеты с инспектором, но он знал, что слова у них расходятся с делом. Кроме того, Тхакур просто не боялся уголовников — не зря этот немногословный человек считался самым храбрым инспектором штата.
Прошло не так уж много времени. Во дворе полицейского управления шло обычное построение отряда, отправляющегося на очередное задание. Тхакур лично проверял готовность своих подчиненных, следя за тем, чтобы у каждого был при себе необходимый запас патронов, а уж оружие в его отряде всегда находилось в идеальном порядке.
Когда инспектор садился в видавший виды, проверенный на самых трудных дорогах джип, к нему подбежал дежурный. Он был чем-то явно встревожен.
— Господин инспектор! Срочное известие!
— Что случилось?
— Вот, читайте! — дежурный протянул ему бумажный листок. — Габбар Сингх сбежал с каторги!
— Не может быть! — воскликнул Тхакур. Похоже, бандит действительно собирается выполнить свою угрозу.
На гребне высокого холма сидел старый человек, потемневший от времени — почти вся его трудная жизнь прошла в поле, под безжалостным солнцем. Худая согбенная фигура четко вырисовывалась на фоне ослепительно голубого неба. В руках человек держал двухствольное ружье, заряженное картечью. Он смотрел вниз, на долину, по которой вилась пустынная дорога, ведущая к имению Тхакура.
«Какие тут могут быть разбойники? — думал старик. — Никогда такого не было, чтобы сторожа выставляли средь бела дня!»
Он стал смотреть на пастухов, гнавших стада коричневых коз, на зеркальную поверхность дхила — небольшого озера в старом русле высохшей реки. Слепящие отблески заставляли прикрывать глаза, клонило в сон…
— Мама, мама! — весело закричал Рам, подбегая к Нирдже. — Можно я поеду встречать дедушку?
— Нет, малыш, это слишком опасно, — ответила мать, шинкуя овощи для салата.
Она посмотрела на вершину холма, где сидел старик-сторож. Ночью ее мучили кошмары, ей снилась кровь, она видела какое-то страшное четырехногое чудовище, извергающее смертельный огонь. Весь кошмар сопровождался металлическим протяжным скрежетом, наводившим страшную тоску.
Наутро она еле встала, разбирая ночными видениями. Нирджа была старшая невестка, на ней лежала основная работа по дому. Младшая невестка, юная Ратха, всего лишь неделю назад вышла замуж за Пракеша. Тхакур не слишком одобрял столь ранний брак младшего сына, однако, когда познакомился с будущей невесткой, то она настолько понравилась ему своей красотой, скромностью и добротой, что он принял Ратху в свой дом, как дочь. Все полюбили ее за кроткий нрав, открытый, отзывчивый характер. Поэтому Нирджа старалась не слишком загружать ее домашней работой — пусть молодые проведут больше времени в любви и радости.
— Нирджа, может быть, мы отпустим Рама? Пусть он встретит деда на станции, — сказал Радж, старший сын Тхакура. Он подвел к ней обиженного сына, держа его за маленькую прохладную ладонь.
Жена покачала головой — она считала, что муж слишком балует Рама. Тот улыбнулся ей белозубой улыбкой и спросил преувеличенно восторженным голосом:
— О! Ты готовишь любимый салат отца?
— Ладно, ладно, — отозвалась Нирджа, — не надо подлизываться, я и так его отпускаю…
Осчастливленный Рам побежал в дом, чтобы взять свою любимую саблю. Он чуть не врезался в Ратху, которая выходила с корзиной выстиранного белья. Весело взъерошив густые волосы мальчика, она пошла к натянутым между деревянными треножниками веревкам.
Сторож вздрогнул и открыл слезящиеся глаза. Короткий старческий сон охватил его, он чуть было не свалился с камня. Вспомнив про свои обязанности, сторож огляделся — ничего подозрительного. Усевшись поудобнее, достал из кармана деревянную коробочку, где у него хранился пан — лист бетеля, смазанный известью с нарезанными орехами ареки, вываренными в настое растения кахеку. Сунув бетель в рот, принялся пережевывать горьковато-сладкую жвачку, окрасившую десны и губы в яркий красно-коричневый цвет.
День был солнечный, знойный. Когда сторож услышал отдаленный раскат, он очень удивился — неужели началась гроза? Что-то тупо толкнуло его в левую сторону груди, по вылинявшей голубой рубахе потекла алая струйка. Сторож склонил голову, из открытого рта закапал красный сок бетеля, смешиваясь с кровью. Вдруг она хлынула из горла широким потоком, старик выронил ружье и упал.
Пракеш был убит вторым. Он сразу понял, что случилось, когда громыхнул выстрел и часовой покатился с холма.
— Спасайтесь! Бандиты! — закричал юноша, бросаясь к Ратхе, чтобы увести ее со двора.
Но было поздно. Невидимый стрелок методично расстреливал все живое. Пуля пробила юношу насквозь, вырвав из спины кровавый лоскут. Он упал, так и не добежав до своей молодой жены.
Опрокинув таз с резаным салатом, Нирджа побежала в дом. Выстрел поразил ее в голову. Она упала на руки Раджа уже мертвая, тут же был убит и ее муж. Жизнь не сразу покинула его крепкое тело. Он пошатнулся и стал валиться на спину, чтобы не придавить жену. Это было последнее, что он мог сделать для нее.
Ратха ничего этого не видела, скрытая развешанным на веревках бельем. Встревоженная криками и выстрелами, она вышла из-за плещущихся на ветру простыней, когда все уже было кончено. Побоище длилось считанные секунды.
— Нет! Нет! — кричала юная вдова, увидев распростертые тела.
Она захлебнулась кровью, земля вдруг ушла из-под ног куда-то в сторону и всей своей тяжестью ударила ее в грудь. Мир скрылся в огненно-черной мгле, которую прорезал протяжный гул выстрела, поразившего Ратху. Падая, она сбила деревянный треножник. Натянутые веревки лопнули, влажная простыня накрыла тело, словно погребальный саван.
Из дома выбежал мальчик. Он остановился возле задетых кем-то качелей, с ужасом глядя на подъезжающего всадника.
Габбар ехал не спеша. Он лениво свесился в седле, довольный выполненной работой. Убийца издалека увидел мальчика, но не спешил, он знал, что ребенок скован страхом и не может сдвинуться с места.
Оцепеневший Рам смотрел на приближающееся четырехногое чудовище, извергавшее смертельный огонь. Качели издавали протяжный железный скрип. Этот звук плыл над помертвевшей землей.
Убийца медленно снял с плеча винтовку. Он смотрел в широко раскрытые глаза ребенка сквозь прорезь прицела. Палец существа, потерявшего права называться человеком, лег на спусковой крючок…
